мать была на работе. Но не успел, а может, и успел – это как посмотреть. Он заметил мать своей возлюбленной, которая в тот день раньше возвращалась с работы, и по естественным причинам изменил свои планы.

Как оказалось, та угрожала сообщить в полицию, если еще раз увидит влюбленного страдальца хотя бы около их дома, не то что у себя в квартире, и тогда за приставания к несовершеннолетней он получит срок. Тут, конечно, пришлось отыскать и мать, и девочку, но выяснилось, что школьнице уже исполнилось восемнадцать, а миграционные документы у парня были в порядке, потому влюбленного опросили со всем пристрастием и отпустили. Взяли, конечно, подписку о невыезде, но Дрозд была уверена, что тот будет где-нибудь в Самарканде или Ташкенте уже вечером.

По ходу раскручивания истории с влюбленным про человека в плаще тоже все удалось разузнать. Им оказался некий Петр Пьяных, местный пенсионер. С ним было все проще. В местном клубе для пожилых людей он играл в самодеятельном театре и после спектакля попросту забыл снять с себя реквизит. Ну что ж, человек в возрасте имеет право на забывчивость. Может быть, он, конечно, и сделал это со злым умыслом, чтобы реализовать забытое на себе немногим позже, но заявлений о пропаже от клуба в полицию не поступало, а старичок божился, что сроду ничего не украл, хотя тридцать лет проработал гардеробщиком в театре, а там, по его словам, люди такие вещи в карманах «польт» забывали, что не захочешь украсть, да сильно подумаешь.

В общем, этот товарищ, по мнению Дрозд, тоже отпадал. Слишком стар был, точно бы не справился с потерпевшей.

Вот только с третьим не сложилось совсем. Сегодня у Виталины не получилось просмотреть другие камеры, чтобы отследить траекторию пути «спортсмена» – так она его про себя назвала.

Она снова думала о мотивах преступления. Если примет ограбления не было и пьяница-сожитель, который уже, по слухам, проспался и мучится тяжелым похмельем в условиях камеры предварительного заключения, не убил ее из ревности, то что тогда? Какие еще могут быть поводы для убийства? Если подполковник подтвердил профессию жертвы, ну или хобби, по каталогу в интернете, то здесь мог быть, к примеру, сутенер, которому она задолжала. Опять же, зачем сутенеру убивать свою работницу, она ему денежку приносит, а значит, можно пожурить, напугать, побить, в конце концов, но не убивать же? Кто следующий? Клиент? Тогда за что? Ну конечно, вдруг вспомнила следователь. Убитая ВИЧ-позитивна. Ведь месть как мотив она расценивала еще вчера.

Дрозд посмотрела в отчеты медэкспертов. Потерпевшая являлась вирусоносительницей вот уже с десяток лет. По крайней мере, столько она состояла в центре СПИД на учете, как подсказали ей ее ребята, уже прозвонившие куда нужно и отправившие по почте цветной скан запроса, чтобы приложить страницы к делу. Судя по всему, убитая регулярно принимала специальные антиретровирусные препараты. Виталина не знала особенностей развития вируса в организме, но понимала, что заниматься такой профессией, зная о своем заболевании, убитой не стоило бы. Даже если не задумываться, что кого-то заразишь, должен ведь быть человеческий страх, что при таком раскладе, а именно умышленном заражении ВИЧ, можно присесть лет на пять, а еще хуже – без головы остаться, смотря на кого нарвешься. Тут не помогут оправдания о средствах защиты или рассказы о низкой вирусной нагрузке. Знала и не поставила в известность, перед тем как приступить к известной процедуре, – будьте любезны получить ограничение прав и свобод или попрощайтесь с жизнью, в зависимости от предъявившего претензии. С другой стороны, сожителя она ведь заразила. Вполне возможно, у нее на это были свои причины, тоже мстила, например, но история ее грехопадения уже неактуальна.

Дрозд изо всех сил старалась не думать, что убийство совершил маньяк, хотя и поручила своим лейтенантам подобрать похожие случаи за последние десять лет. Подполковник, конечно, не зря свой стул в кабинете начальника давит, к нему необходимо прислушиваться, но маньяк – это дело особой важности, иметь и спрашивать будут не по-детски, три ведра мороки. Хочется, конечно, помочь человечеству, но не путем же насилия над собственной личностью.

Она была рада тому, что телефон загудел эсэмэской, и с удовольствием сунула руку в карман, чтобы прочитать сообщение. Сообщение было от матери, странно, что она вышла на связь так скоро после вчерашнего звонка. Виталина все что угодно могла себе представить, только не материнскую навязчивость. Обычно до следующего контакта после предыдущего проходило недели три. Следователь оставила бы месседж в непрочитанных да и забыла до следующего вынужденного созвона, но первые слова, отображенные на экране: «Витусь, хочу пригласить тебя на свадьбу» – и троеточие после них вызвали мурашки на спине у следователя.

Дрозд подумала, что ее мать впала в маразм, хотя еще было рановато. Из психологии она помнила, что маразм – это последняя стадия деменции. Из всех тяжелых недугов, которые были известны Дрозд, у маман была самовлюбленность, и то бедствием она виделась только с точки зрения тех, кто родителя окружал. Виталина считала, что матушка может совершить такой необдуманный шаг, как замужество, только под пыткой, в глубоком наркотическом опьянении или… А никакого «или» больше не было. Потому Дрозд провела пальцем по сообщению, чтобы прочитать его полностью.

Дальше значилось, что ее маман понимает недоумение дочери, но в связи со сложившимися обстоятельствами и нахлынувшей на нее любовью со стороны бывшего мужа самой Виталины не имеет права отказать себе в последнем счастье во всей череде ее жизненных преуспеваний и хочет посвятить свои последние сорок, а может, даже пятьдесят лет заботе о Виталике, самом благодарном и самом благородном из всех ее протеже.

Дрозд еще в пору жизни с мужем подумывала о том, что ему нравятся женщины постарше. Она как-то раз нашла его планшет с незакрытым порно, где он рассматривал картинки на сайте тех, кому за пятьдесят. Она не то чтобы не придала значения найденному, просто подумала, что супругу захотелось разнообразия, ведь рыбки, птички, кошки, обезьянки – все ходят налево, а у человека есть интернет. Он может сходить просто так на страничку с голым телом и расслабиться, а дальше будет все хорошо. Но дальше хорошо не стало, Дрозд увидела такую страницу второй раз, и третий, и четвертый. Потом даже заинтересовалась прицельно и проштудировала статьи в интернете. Вывод был один, но широкий и витиеватый, начиная от того, что мужчина не получал в детстве материнского тепла в необходимом количестве для растущего чада, и заканчивая тем, что он латентный