Шрифт:
Закладка:
Кроме этого, я почувствовал, что от витязей веет скрытой силой, да и некоторые элементы вооружения и брони источали остаточные энергетические эманации. И вообще, едва взглянув на профессиональных бойцов, я уловил нечто близкое. Но одновременно с этим в их облачении многое смущало. Некоторые детали казались неправильными, но какие именно было не понятно.
— Тётка Лукерья, давай залазь на воз — совсем рядом, выкрикнула молодая женщина.
Среагировав на её возглас, я осмотрел большое крестьянское семейство, едущее в город на возе, запряжённом двумя огромными волами.
Откликнувшись на зов, семенящая по дороге, пожилая женщина остановилась и ловко закинула на проезжающий мимо транспорт, объёмный узел с пожитками. А следом забралась сама.
— Ой спасибо Матрёна, а то я в новых лаптях, все ноги стоптал, пока от брода до города бежала — поблагодарила пожилая тётушка и я невольно прислушался, снова уловив нечто до боли знакомое.
— Тётушка Лукерья, твоя деревня к разливному броду ближе всех стоит. А от него и до запретной границы совсем недалече. Может, видела, чего, и знаешь, что за нечисть на нас опять сквозь стену полезла? — спросила молодая женщина, сидевшая рядом с бородатым мужичком, часто понукавшим запряжённых волов.
— Как не рассказать, обязательно расскажу. Всё, что собственными глазами видела, как на духу выложу — пообещала тётка Лукерья. — На этот раз из стены появились басурмане степные, вместе с верблюжьими всадниками вечного падишаха. Они ещё ночью объявились. Стражники с охранной заставы наверняка поначалу подумали, что из красной пустыни торговый караван прибыл. Из-за этого костры сигнальные не зажгли и тревогу не подняли.
— Олухи городские, опять всё проспали — хрипло посетовал мужик.
— И за это они жизнями своими поплатились. Я стара уже, дремлю чутко, и потому сама проснулась, когда услышала, как за большим бродом боевое железо гремит. Сразу побежала соседей будить. Наверное, только потому наши деревенские, почитай все и успели с мест, обжитых сорваться. А когда мы убегали, молодые парни старую баню на берегу подпалили, и в соседние деревни и хутора поскакали, о напасти родственникам сообщить.
— И много тех басурман на нашу сторону реки перешло? — поинтересовался мужик.
— Не знаю. Но мой внучок, Санька Малой, лигу назад нас на жеребце догнал, и сказал, что через большой брод переходит страшно огромная рать на верблюдах и волосатых степных конях. Брешет, что только на верблюдах, не меньше восьми сотен, а может, и вся тыща, басурманских воинов переправилась — охотно поведала пожилая женщина.
— Эка ты хватила Авдотья, цельная тыща, и каждый на верблюде. А ведь тогда ещё и заводные верблюды должны у каждого быть с походной поклажей. А ещё степняки на своих резвых кониках. Да такой орды басурман, с большой степи, почитай, как сорок годков не приходило. Да и тогда они так только чуть по округе погуляли, деревни малость пожгли, да тех, кого поймали, в полон с собой угнали. Отец покойничек, говорил дань хотели с городов взять, но Царь Ванька Злой с князьями и городскими боярами, всех девяти городов, возмутились, рать большую собрали и начали малые отряды басурман по одному бить. Тогда степняки, да люди вечного падишаха покрутились мальца, да и ушли восвояси, оставшись без шибко больших прибылей.
— Мефодий, ты у нас мужик ушлый, грамоте обучен, на имперском можешь говорить, сам свой хутор с нуля построил и содержал справно. Может, знаешь, чего басурмане на этот раз хотят утворить? — спросила тётушка Лукерья.
— Даже не знаю, города им княжеские точно не взять. Об них даже империя с их легионами, боевыми магиками и хитрожопыми инженерами, полвека назад, ещё при только что ставшим царём, Ваньке Злом, все зубы пообломала.
— Ну ты ещё чего вспомни. Это же когда было — отмахнулась Лукерья. — Сейчас времена другие. Царский род давно сгинул, да и упоминать о нём особо нельзя — перейдя на шёпот, договорила тётушка.
— Упоминать нельзя, однако при царе, какой бы он золой ни был, порядку больше было — так же шёпотом, ответил мужик, и пригладив бороду, продолжил говорить намного громче. — Ну а если о нынешней ситуации, то даже тыща басурман, только один город смогут полностью, со всех сторон обложить, да и то ненадолго. Как только князья прекратят плечами толкаться и договорятся кто в походе верховодить будет и выберут воеводу, они сразу свои дружины за стены выведут. Бояре должников и своих боевых холопов соберут. А городские роты стражников и цеха ремесленников их поддержат. Колдовской круг девяти городов Белоградья, тоже без дела сидеть не будут. Да и мужики деревенские посошную рать выставят. Ежели вся эта силища соберётся в кулак, то никакие басурмане нашего напора не выдержат. Это уже проверено и не раз. И не помогут им ни их заклинатели зверья, ни шаманы, вызывающие злых духов.
— Эх, Мефодий, сладко ты поёшь, да ведь только я за свои более чем шестьдесят годков жизни, ни разу не слышала, чтобы без царя, все эти рати Княжеские и Боярские смогли воедино собраться.
Выслушав пожилую родственницу, мужик нехотя кивнул, а затем недовольно покачал головой и снова заговорил вполголоса:
— Да за что ж нам напасть-то такая. То император Люций через горный перевал свои когорты к нам засылал каждый год. Там, где я раньше с батькой жил, имперцы наши заставы пятнадцать лет подряд подчистую выжигали. Их артели лесорубов строительный лес валили и вывозили через стену в имперские земли. Кого ловили из наших, в полон уводили. Ведь только семь лет прошло, как половина князей хоть чуть перестали грызться, и вместе с кругом колдунов собрала рать и избрала воеводу. Я тоже в той баталии посошником был и лично видел, как витязи разбили три имперские когорты в Велесовой долине. Ведь только отучили одних гадов себя непотребно вести, и снова басурмане через засеку полезли. И ведь нормально же с ними долгое время общались, караваны с их купцами принимать взялись. В морской осколок, их товары переправляли по реке, назад железо пропускали. Начали торговать, своим мёдом, мехом, зерном, орехом. Покупали пряности, сладости, красивое оружие и заморские диковинки. И вот опять такое. — Мужик тяжко вздохнул
