Шрифт:
Закладка:
— Ты просто не понимаешь, Святозар, чьё внимание смог привлечь, — покачал он с укором в мой адрес головой, нисколько не обижаясь на мой срыв, ну или же не показал вида. Разум и его эмоции я не сканировал, он весь в артефакторной защите постоянно, а я сильно вымотался ментально и эмоционально, пока находился в катакомбах церкви. Там меня изрядно так напрягли сканирующие чары, которые я все три часа обманывал, подменяя свою суть иллюзией, которую одел поверх себя, и на которую ложились сканирующие чары. Всё что показало церковникам моё скрытое сканирование, это то, что я являюсь сильным магом, но при этом — чистокровный человек. Три часа у меня шла невидимая дуэль с всё новыми и новыми видами чар, которыми меня осматривали во всех доступных римской магической школе диапазонах.
— И кого же? То что он сильный маг, я понял и сам, так что проясни, пожалуйста, кто же он такой этот Венченцо Амати? — из памяти Слизерина я видел лишь однажды мага подобной силы на службе церкви, и это был духовник короля Франции — Генриха. Фридрих, а так звали мага при короле Франции, был фанатиком и очень сильным оператором стихии света, родство с которой он имел благодаря своей непоколебимой вере в то, что это единственная стихия, благословенная Господом. Он на глазах Годрика и Салазара испарил огромный замок, в котором заперлись последние бунтовщики, куда смогли их оттеснить и согнать Гриффиндор со своим отрядом наемников, в который к тому моменту уже вступил Слизерин. Зрелище было поистине грандиозным. Чистая, концентрированная мана света ударила с неба в замок, что был ненамного меньше Хогвартса, испарив за несколько секунд его и немалую часть утёса, на котором он находился. Даже Годрик тогда засомневался, увидев чудовищную атаку, что смог бы в ней выжить, про Салазара и говорить нечего. Он был на тот момент намного слабее своего товарища.
— Венченцо Амати является магистром ордена Победоносных Рыцарей. Хотя они сами себя называют Рыцарями Творца, а Победоносными их назвали в честь выбранного ими небесного покровителя — Георгия Победоносца. Их не особо любят в Риме, потому как орден этот не участвовал ни в одном крестовом походе, куда призывали вступить Папы римские всех благочестивых католических рыцарей. Цель же этого ордена — это противостояние тьме. Не ереси, не отступникам веры, а именно проявлениям зла, угрожающим людскому роду. Поэтому они так нелюбимы церковными иерархами в Ватикане, который не властен над ними, но ничего поделать с этим не могущие, — любопытные ребята оказались эти самые Рыцари Творца, что импонируют мне в своих заявленных целях.
— Ах да, завтра Венченцо собирался посетить твой дом, Франческо. Так что готовь принимать кардинала после обеденной службы, — но и я и Франческо прекрасно понимаем истинную причину завтрашнего визита Магистра, и это был я.
— Это большая честь! Признаться, я был очень удивлён тому, что вчера мы смогли увидеть его в доме Акуисти. Причём удивлён был не только я и гости, но и сами хозяева дома. Видимо кицунэ была не столь осторожна и смогла привлечь внимание Победоносных Рыцарей, которые посетили этот дом инкогнито, — довольно зажмурившись от приятных воспоминаний сегодняшнего приёма в доме Антонио Акуисти, Франческо продолжил, — После того как Вы с кардиналом покинули зал и отправились в церковь Сан-Джакоменто, рыцари ордена арестовали главу дома Акуисти, его наследника и ещё несколько членов этой семьи, приказав остальным постояльцам дома никуда его не покидать до особых распоряжений. Думаю мы больше никогда не услышим о тех, кто попал в застенки ордена, а весь род Акуисти попадёт в опалу не только церкви, но и всех знатных родов Венеции, — ну, радость Франческо можно понять, он был свидетелем позора вражеского рода и оказался причастным к его падению.
— Понятно. Но ты так и не ответил мне на мой вопрос, касаемый твоей дочери, — пора бы уже определяться со своими планами, и теперь вопрос похищения себе ученицы стал ещё более неприятным в плане возможных последствий. Теперь я попал под пристальное внимание, как оказалось не простого кардинала, хотя слово простой и кардинал в одном предложении уже диссонируют, а целого магистра рыцарского ордена, борящегося с тьмой! А я на минуточку всё ещё ношу титул Темного Лорда, данный самой магией Салазару и перешедший мне от него по наследству. Вот уж не было печали.
— Я дам тебе свой ответ завтра вечером, Святозар, — всё-таки не ответил мне это скользкий, но очень любящий своих детей отец.
На этом наше общение в кабинете главы дома Бадоэр закончилось и мы пошли ужинать, а на следующий день, в три часа дня, к нам прибыл Венченцо Амати.
Приняли его роскошно, хотя любой обед и приём в этом доме всегда проходили на высшем уровне, достойном монархов, но сегодня всё было ещё более безукоризненно. У слуг при виде кардинала был благоговейный трепет перед ним, и становилось понятным, что эта личность пользуется огромным уважением и восхищением «правоверных» католиков Венеции.
Во время самого обеда разговоров практически не велось, а вот после него Глава дома Бадоэр, Франческо, и кардинал Венеции, Венченцо Амати, удалились в кабинет для приватного общения, я же пошёл в библиотеку, где меня отловила, хотя я вроде как и не прятался, счастливая своему успеху в этом деле Мария.
До неё дошли уже вести о произошедшем на приеме в доме Акуисти и том, что я был главным участником вчерашних событий, и уже вся Венеция гудит об этом, в том числе и слуги дома Бадоэр. Вот малышка и решила узнать достоверную информацию из первоисточника, то бишь меня. И сейчас она и её дуэнья с неподдельным интересом слушали мой рассказ, и что примечательно, мое откровение о личном знакомстве с Венченцо Амати и нашем вчерашнем дружеском расставании у пристани, произвело на почтенную даму очень положительное впечатление, и теперь на меня не смотрели как на врага народа и жулика, которого пустили в благородной дом.
По мере моего повествования мы плавно с темы о Кицунэ переключились на магическую флору и фауну Востока и Азии, но уже через час нас в библиотеке нашёл слуга и, извинившись перед нашей компанией, попросил меня пройти на встречу с кардиналом.
Придя в кабинет Франческо, я застал в нём лишь кардинала, и после недолгого расшаркивания и полагающихся фраз между благородными донами, Венченцо перешёл к интересующей его теме.
— Франческо поведал мне, что Вы, Святозар,
