Шрифт:
Закладка:
Обереги
Спасало от эльфийских чар и ношение оберегов. Главным считался так называемый эльфийский крест (älvkors, ellakors) – круглый серебряный амулет с крестом, который носили на шее в Южной Швеции и Дании в XVIII‒XIX веках.
Производству оберега предшествовал ритуал: за три недели подряд, в ночь с четверга на пятницу, следовало обойти девять хуторов и собрать у соседей серебро. Собранный металл приносили кузнецу, который совершенно бесплатно создавал амулет. Эльфийский крест, украшенный христианскими символами, строкой из молитвы и инициалами хозяина, носили под одеждой, скрывая от дурного глаза.
Такие обереги дарили новорожденным. Считалось, что они в особой группе риска: из их пальцев ночью эльфийки высасывают все жизненные соки. Взрослый мог заказать себе амулет, если считал, что его жизнь подвергается опасности – например, во время болезни или если в его адрес прозвучало проклятие. Продавать оберег запрещалось: он следовал в могилу вместе с владельцем.
Ритуал жертвоприношения также имел особый регламент. Жертву или дар приносили после совершения проступка, а не заранее. Рядом с местом, где разозлили духов, на камнях или в скалах находили крошечную лунку, которую смазывали жиром или наполняли водой. В ней оставляли монетку, иголку или соскобленное с обручального кольца золото. Такие углубления в народе называли älvkvarnar – эльфийские мельницы[42].
Волшебный сад
Как и лесные девы, эльфийки питали большой интерес к мужчинам. Духи чудесно пели и танцевали – это служило приманкой. Очарованный песней или танцем мужчина брал девушку за руку, после чего его обычной жизни наступал конец. Эльфийка уводила жертву в свой волшебный сад. Тот находился в глубокой лесной чаще, росли в нем фруктовые деревья, ароматные цветы, а шелковистая трава была вместо ковра. Жизнь в таком месте казалась куда лучше и краше, чем на родном хуторе, однако время здесь летело незаметно: одна секунда вполне могла обернуться целым годом.
Как-то раз шел один юноша через луг к своей невесте. Внезапно перед ним закружился легкий белоснежный хоровод: будто бы ветер то прижимал множество пушинок к земле, то снова подбрасывал их над цветами и травами.
Очарованный танцем юноша протянул руку одной из девушек и через мгновение очутился в эльфийском саду. Все здесь походило на сказку: и умиротворяющее щебетание птиц, и благоухающие деревья, и невиданное изобилие напитков и яств. И все же на душе у юноши было неспокойно.
Погостив там несколько часов, он вернулся в земной мир и продолжил свой путь к невесте. Однако дома его возлюбленной не оказалось. Вокруг него мелькали лишь незнакомые люди, и никто из них никогда прежде не слышал имени его суженой.
Наконец юноше встретился глубокий старец.
– Помню, – молвил тот, – что, когда я был совсем еще маленьким, приключилась в нашей деревне пренеприятная история. Девушка ждала жениха, да только он так и не появился, и от горя решила она свести счеты с жизнью. Но произошло это ой как давно!
От ужаса юноша вздрогнул. Взглянув на свои руки, он вдруг понял, что и сам теперь дряхлый старик. В эльфийском саду он совсем потерял счет времени и провел там вовсе не пару часов, а целую жизнь. Вскоре он скончался.
Свидетельства встреч с эльфийками хранит не только фольклор, но и судебные протоколы и церковные отчеты. Так, в 1759 году некий 22-летний батрак Якоб Якобсон из Рамсберга (Ramsberg) признался пастору, что однажды побывал в эльфийском мире. Как-то, возвращаясь с рыбалки, он внезапно увидел незнакомую дорогу и решил по ней пойти. Тропа привела его к огромному столу, за которым сидел крошечный народец и прекрасная дама человеческого роста. Она предложила Якобу вкусную еду и отменную выпивку, но тот отказался, попросив Господа отвести его домой. За это маленькие человечки раздраженно прогнали его со двора. Вернувшись в родные края, Якоб узнал, что отсутствовал целых четыре дня.
«Тропа привела Якоба к огромному столу, за которым сидел крошечный народец и прекрасная дама человеческого роста»
Представления о танцующих на восходе или закате эльфийках породило в Швеции поэтическое название тумана
Наряду с яствами духи часто предлагали людям разделить с ними и ложе[43]. В 1656 году деревенская служанка из Смоланда Карин Свенсдоттер якобы родила семерых детей от короля эльфов. По ее словам, он отвел ее в гору Грёнскулле (Grönskulle), где они пели и танцевали вместе с другими эльфами. Был король эффектным мужчиной в позолоченных одеяниях. Свою избранницу он щедро одаривал украшениями и ценными подарками.
Роды у Карин происходили одновременно с приступами эпилепсии. Однако эльфийских детей никто не видел: король незаметно забирал каждого малыша и увозил в свои хоромы. По словам свидетелей, Карин ходила в лес и искала новорожденных, но тщетно. В результате многочисленных совещаний и обсуждений суд постановил: рассудок служанки помутил Сатана, приняв обличие короля эльфов. Весь приход призвали молиться за выздоровление Карин, а ее родственники заказали для нее серебряный крест. После этого любовные свидания с королем эльфов прекратились.
В XIX веке эльфийки стали целиком и полностью романтическим образом. Их изображали хрупкими девушками, танцующими в белоснежных одеждах в лучах восходящего или закатного солнца либо на залитых лунным светом полях, лугах и болотах. В плотном хороводе танцующие как будто растворялись в воздухе, видны были лишь развевающиеся на ветру белые платья и искрящиеся на свету позолоченные волосы. С тех пор в шведском языке укоренилось слово älvdans («танец эльфиек») – так называют легкий утренний туман, который бывает летом или осенью.
Бюсе
На Готланде, самом большом острове Швеции, живет существо под названием бюсе (byse) – загадочный защитник местного леса, чей смех режет слух. Его внешность постоянно меняется: то он пень, то теленок, то птица. Порой существо выкрикивает отдельные слова на местном диалекте или жалобно стонет, предупреждая так о приближающейся непогоде. Например: «Ой-ой, холодно ножкам, холодно ножкам!»
Возможно, бюсе – умерший преступник, чей дух то и дело возвращается на Готланд. При жизни он совершил проступок, который на преступление-то и не тянет, – тайно
