в их жизни. Чистый и хороший человек любого луча желает лишь дарить другим радость того идеала, который он нашёл для себя, а если он ещё и мудр, то использовать свою силу и для служения их идеалам.

Глава XII

ВТОРОЙ ЛУЧ

Характеристика второго луча — это любовь, положительное выражение в жизни той мудрости, которая через симпатию воспринимает состояние сознания других существ и учитывает его, имея с ними дело. Это также луч инициативы, потому что любовь — это активная энергия души, раджас сознания, и вся его деятельность стремится к тому, чтобы способствовать братству и сделать наше единство друг с другом в жизни ещё более полным.

Люди, не принадлежащие к этому лучу, хотя и способны много сопереживать другим, как в их радостях, так и в их бедах, и понимают блага, которые несёт людям сотрудничество, всё же не могут легко осознать, что единство — не что-то такое, что нужно устроить, а факт, и что братство — нечто большее, чем сотрудничество, ибо оно включает в себя и чувство, тогда как сотрудничество — нет. Когда в сердце любого человека достаточно устанавливается это чувство единства, он обнаруживает, что уже не думает о других с точки зрения того, как они обогащают его собственную жизнь и продвигают его собственные цели, а при помощи некоего тонкого чувства находится в соприкосновении с их сознанием, так что их жизни и их цели уже интересуют его так же, как и свои собственные. По мере развития человека второго луча сфера этой чувствительности только увеличивается, и он становится идеальным отцом или идеальной матерью, идеальным гражданином и патриотом, и наконец, братом всему человечеству, так что на кого упадёт его взгляд, того он и любит.

Таким образом, он несёт в своём сердце разрешитель всех социальных проблем — великую силу любви, и не последней из его добродетелей будет универсальность этой любви, заставляющая его уважать не только себе подобных и любезных ему этой простотой, но и тех, кто совершенно отличается от него по типу или по степени развития. Более того, это чувство заставляет его почти почитать тех, кто не похож на него, как обладающих какой-то частью великого и вселюбящего света сознания, которое он ещё не смог включать в ту малую его часть, что считается его собственной. Для счастья ему не нужно обладать средствами получения удовольствия и развлечения, но настоятельно необходимо, чтобы другие имели их, так что вся его деятельность находит выражение в альтруизме, а его совершенная любовь изгоняет, жадность, страх и большинство причин возможных конфликтов между людьми. Я слышал о бедняке, который сидел возле ворот богатого человека и мог наслаждаться его удовольствиями, не страдая в то же время от бремени собственности. Наблюдая, как проходят богатые и процветающие люди, а иногда поглядывая в витрины огромных торговых центров, он имел всё, чего мог желать. Я также слышал о человеке, который, вернувшись из путешествия, потерял дорогие золотые часы, но не сокрушался: "ох, увы, я потерял часы", а даже с некоторым оттенком удовольствия воскликнул: "ну что ж, должно быть, кто-нибудь их нашёл!". Эти люди, может быть, и не были идеальными представителями второго луча, но ясно демонстрировали этот тип.

Настоящие люди второго луча согласны страдать ради своей любви, но несомненно, экстаз этого скрывает от их глаз жертвенную природу многого в их жизни. Это не те люди, которые помогают страдающим просто чтобы избавиться от своего собственного страдания, которое они испытывают благодаря сочувствию, и стараются первым делом избегать сцен страдания и убрать их с глаз долой, чтобы можно было о них забыть. Они готовы принять мир со всеми его несовершенствами и смесью страданий и удовольствий, и скромно сказать: "Один Бог благ, а это всё лишь относительно лучше и хуже, но всегда есть место для удовольствия и причина для радости, потому что худшее становится лучшим, а каждое деяние доброты, дружбы или служения служит улучшению, которое в конце концов приведёт ко всему тому, что мы считаем хорошим." Учение об эволюции жизни, всегда идущей вперёд и вверх, обладает притягательностью для людей этого типа и наполняет их энергией, которая делает их любовь не просто чувством, но позволяет ей проистекать в служении на пределе её возможностей.

Вот почему эволюционная гипотеза должна быть для таких людей очень привлекательной — это закон любви, выраженный в жизни мира. Давайте возьмём самое эффективное её определение, данное много лет назад Гербертом Спенсером. Он сказал, что она предполагает постепенное изменение от состояния бессвязной однородности к связной разнородности структуры и функций. В простых словах это означает, что каждый организм в мире, являющийся носителем и выразителем сознания, становится более определённым и независимым, приобретая более ярко-выраженный собственный характер, но в то же время он входит в единство с другими, где его собственные функции применяются для продвижения чего-то большего, чем его отдельное "я". Это значит также, что вещи, которые раньше были подобными и отдельными, становятся разными, но объединёнными, и в идеальном конце закон и порядок восторжествуют над хаосом и тьмой, и все каналы будут усовершенствованы для универсального взаимодействия жизни на земле, как и на небесах. Быть частью этой движущейся волны сознания — радость для человека второго луча, и он не будет сетовать на то, что волна не становится выше, но будет принимать все жизни вокруг себя такими, каковы они есть, без глупого брюзжания и критицизма, и использует всю силу своего существа, чтобы помочь им ещё немного раскрыться. Этот путь развития человека в Индии называют карма-йогой. Я знаю, что это заявление революционно, но оно верно, а вот расхожее представление, согласно которому основной характеристикой этого пути является труд или действие, ошибочно; разделяющие это мнение не замечают, что именно любовь человека превращает карму в карма-йогу. Кришна учил пути любви, у которого есть два больших ответвления; один из них — бхакти-йога, преданное служение Богу, а другой — карма-йога, преданное служение человечеству. Что может быть яснее его наставления, данного Арджуне? "Воистину как Джанака и другие достигли совершенства действием, сознавая единство всех людей, так должен действовать и ты"[6].

Потому для настоящего второлучевого человека невозможно отшатываться от мира действия и говорить: "он недостаточно для меня хорош", или пренебрегать потребностями в его служении, которые возникают повсюду, в большом и в малом. Таков соответствующий его природе подход к творению добра. Для него нет в жёсткой форме установлений, "это хорошо делать, а