Я сидел на корточках, не решаясь плюхнуться в жидкую грязь, пополнял массив и наблюдал за буйством стихии. Скоро пропитавшаяся земля уже не могла впитывать воду, и та начала скапливаться в огромные лужи, больше похожие на озера. Из нор повылазили змеи и грызуны, мимо меня, извиваясь, проплыл некрупный жабоголов. Дорога и вовсе превратилась в горный поток, хорошо, что я успел отойти на траву. Потом я почувствовал, как что-то притронулось к моей ноге, едва не подпрыгнул, ожидая увидеть еще одну змею, но это была маленькая почесушка. Ее сносила вода, и она вцепилась в полу верхнего халата, чтобы спастись. Я не стал ее прогонять.

Постепенно вокруг меня образовался целый караван из животных. Я не заметил, как струи уничтожили боковой массив, так как всё время подпитывал верхний, и небольшие зверьки, поборов страх, прижимались ко мне и прятались от долбящих капель, как под зонтом. Я насчитал десяток почесушек, пару змей, пяток ушастых мышей, потом ко мне прибило серого лисенка. Он сначала скалил зубы и рычал, но вскоре замолчал и просто трясся из-за усталости и холода. Сзади подошла мокрая и несчастная на вид птица. Я не смог узнать ее, так как цвет оперения было невозможно различить. Прокравшись под массив и придя в себя, она взъерошила перья, обдав нас ледяными брызгами, нахохлилась и замерла.

Весь остаток дня и всю ночь я сидел в окружении зверей, не смея сомкнуть глаз. Если бы я уснул, то массив бы иссяк, и тех, кто пришел искать у меня защиты, смыло. Такого я допустить не мог. Лишь на рассвете следующего дня прояснилось. Ливень оборвался, как будто его и не было, но скопившаяся вода уходила медленно. По мере того, как солнце поднималось всё выше и выше, звереныши по одному покидали меня. Первой сбежала птица, так как ее перья высохли раньше всех. Лисенок долго нюхал воздух и, предупредительно рыкнув, ушел. Дольше всех оставалась маленькая почесушка, она как будто не могла решить, нужно ей уходить или нет, но стоило мне заговорить, как зверек подпрыгнул и удрал. Видимо, не смог вынести человеческого голоса.

Я подождал еще сутки. Идти по траве вслепую было слишком опасно, а на дороге вода стояла дольше всего. И лишь на седьмой день я смог добраться до выжженного круга, хотя за это время земля уже успела подернуться молоденькими нежно-зелеными побегами. Я немного порыскал по округе и нашел еще две мертвые зубастые ямы. Всё-таки несколько отростков я смог убить. А потом развернулся и побежал по дороге в обратную сторону, но уже по указаниям Жоу, подсчитывая повороты и развилки.

Нужный путь уводил понемногу всё южнее, и чем дальше я уходил на юг, тем больше животных видел. Как-то пришлось несколько часов пережидать, пока пройдет бесконечное стадо бакафи — массивных рыжих быков, их рога часто используют для изготовления луков. А за ними тянулись хищники, как одиночные, так и стайные. Некоторые заинтересовались было мной, но после массива и ударов палкой вернулись к привычной добыче. Вообще, одиночный человек привлекал меньше внимания, чем караван. Возможно, дело было еще и в том, что я скрывал свою Ки, а значит, был невидимым для многих животных.

Когда захваченные в лекарском фургоне продукты закончились, я легко поймал добычу, поставив на ночь несколько магических ловушек. Сложность была в том, что если не забрать дичь сразу, то ее сожрут и растащат другие звери, поэтому пришлось добавить сигнал на срабатывание ловушки. К мясу я подбирал съедобные травы, ягоды и мелкие грибы, в которых был уверен.

А потом неожиданно вышел к частоколу из переплетенных прутьев. Жоу не говорил о том, что проходил через деревни в Равнинном море. А это значило, что я где-то ошибся, где-то свернул не там.

Поля с недавно взошедшими ростками ячменя и проса, небольшие домики, разбросанные тут и там, огороженные загоны с белыми невысокими животными, которых я издалека принял за овец, но потом понял, что это свиньи.

В одном углу поля пыль стояла столбом, и каждую минуту в воздух вздымались новые клубы. Я подошел туда и заметил, как мужчины рубили дерн кусками, а женщины и дети стучали переплетенными травяными комками по деревянным плашкам, выбивая из них песок, затем складывали оставшееся в высокие плетеные корзины. Время от времени старшие дети надевали корзины на плечи и вытряхивали содержимое на дорогу, где раскладывали пошире, чтобы трава поскорее высохла на солнце.

Я на секунду задумался, стоит ли заматывать лицо, взглянул на себя и передумал. Никакой уважающий маг не будет ходить в подобных тряпках! После стольких дней пути, после дождей, трюхания в грязи, сна на траве и отсутствия стирки моя одежда выглядела хуже, чем у тех полуголых детишек, которые с головы до ног были покрыты песком и землей. И я пах явно сильнее, чем те белоснежные свиньи в чистых загонах. К тому же я всё равно ошибся дорогой и буду возвращаться, значит, даже если крестьяне расскажут кому-нибудь обо мне, это не поможет с поисками.

Первыми меня заметили дети, что ворошили траву. Они громко кричали и указывали на меня рукой. Я наскоро стащил повязку с головы, убрал лохмы, завязав их в небрежный узел на затылке, снял мешок и несколько раз поклонился. Проявление вежливости немного успокоило всполошившихся крестьян, и через пару минут ко мне подошел невысокий крепкий мужчина с загоревшим дочерна лицом, на котором выделялись лишь сощуренные глаза. Взгляд у него был некрестьянский. Те обычно прятали глаза, горбили спины и опускали головы, вечно виноватые и вечно подобострастные, этот же был готов ко всему. В руке он держал тяпку, которой резал дерн, и хватка у него была некрестьянская.

— Кто такой? Один? Откуда здесь? — и, помедлив, добавил. — Господин?

Я рассмеялся и замахал руками.

— Нет-нет, какой я господин? Я всего лишь мелкий служка у торговца Хион У, — непонятно почему я сказал имя своего первого наставника в боевых искусствах. — Во время недавнего ливня меня смыло с повозки, и я отстал. Иду по дороге в надежде нагнать караван.

— Ты сбился с пути. Здесь не проезжал караван.

— Правда? Наверное, мне не нужно было сворачивать на первой развилке. Или на второй. Я так долго думал, и мне показалось, что следы колес ведут сюда.

— Ты не знаешь местных дорог?

— Откуда? Все дороги знает торговец, он и ведет караван. Я впервые отправился в такой путь.

— И что ты теперь будешь делать? Пойдешь обратно?

— Не знаю, дяденька. Я и сюда чудом добрался, думал, меня сожрут по дороге. Я не знал, что в равнинах есть поселения.

У мужчины был странный говор, медленный, он непривычно менял тон звуков, отчего я не сразу понимал, что именно он хочет сказать. Наверное, я показался ему дурачком, который после каждой услышанной фразы замирает на несколько секунд и лишь потом отвечает.

— Дяденька, а можно я у вас поживу? Я буду работать. Я умею пахать, — еще несколько раз поклонился я.

Мужчина оглянулся и ответил:

— Сейчас тебя проверит наш маг. Если ты чист, то сможешь войти в деревню.

— А если нет? Я ведь с ног до головы грязный. Ни одного чистого пятнышка нет.