Была, конечно, еще практика так называемых эксклюзивных договоров, когда продавец получал от посредника небольшую предоплату за свою квартиру, отдавая взамен на время документы, подтверждающие право собственности. После чего фирма могла спокойно искать покупателя на эту площадь, не боясь конкурентов и обходов. Но подобные варианты попадались весьма редко, этой сферой деятельности также занималось большое количество фирм.

А, вообще, и тот и другой вид посредничества предполагал большое количество ездок на просмотры, большое количество вложенных средств в рекламу, имел, как я уже отмечал выше, низкий КПД, да и психологически ощущать себя спекулянтом не очень-то и приятно.

Поэтому Макар постоянно старался искать новые формы обслуживания, новые методы работы на рынке вторичного жилья. Преследуя эти цели, Макар однажды вспомнил о старой детской заморской игре — «монополии», в которой игроки, представленные на поле фишками, бросая кубик, перемещались по клеткам, покупали фирмы, играли в рулетку, выплачивали штрафы и многое другое. Игра эта довольно распространена и сейчас, поэтому я надеюсь, что большинство моих читателей поймет смысл дальнейшего повествования.

Макар придумал и сотворил свою монополию. Изначальный смысл его игры был похож на первоисточник. Те же фишки, тот же кубик, но вместо фирм, в варианте Макара, были квартиры и комнаты. Их можно было, попав на соответствующие им клетки, покупать, продавать, обменивать и расселять. Игра была довольно сложная. Макар играл в нее один, сам с собой, как бы сразу за нескольких игроков. Он просиживал за игровым столом ночи напролет, набираясь недостающего опыта риэлтерской деятельности. Условия игры были очень близки к реальности с реальными ценами на квартиры, только деньги были, конечно, ненастоящие, а квартиры присутствовали только на бумаге. Впоследствии, в жизни, некоторые действия игры, которые приводили к быстрому обогащению его игроков, Макар попытался применить в своей работе и, как показало время, небезуспешно.

Например, Макар изначально знал, что две комнаты в разных малонаселенных коммунальных квартирах, не мытьем так катаньем, можно рано или поздно поменять на среднюю однокомнатную квартиру или на слабенькую «двушку», лишь бы соседей было не слишком много. Однако цена в 94-ом году на две комнаты в сумме была аж на 25—30% меньше, чем на квартиру, получаемую в результате обмена. Правда, такой способ предполагал наличие инвестора. И Макару удавалось находить людей, которые вкладывали свои деньги в его операции, поверив в его логические рассуждения. Эти операции приносили им хорошую прибыль, да и Макар получал при этом солидное вознаграждение.

Кроме того, покупка комнат позволяла проникать в коммуналки, способные к расселению, и это тоже была весомая статья доходов нашего героя. Заимев нескольких инвесторов и освоив хитроумный способ покупки неприватизированных комнат путем использования подставной частной площади, Макар в течение последующих трех лет удачно обогащал своих инвесторов, да и сам процветал неслабо.

Кроме того, именно таким способом он разъехался со своими родственниками и приобрел, наконец, собственную квартиру после долгих скитаний по чужим, арендуемым апартаментам; своя маленькая двухкомнатная квартира с газовой колонкой и видом из окна на проезжую часть показалась ему истинным раем. Все для Макара было хорошо в этой квартире, все его устраивало, кроме одного. В уютной квартирке, недорого, но со вкусом обставленной счастливыми супругами, не звучал детский смех.

Вечерами, когда обостряется чувство невесть откуда взявшейся тоскливости, Макар грустно курил на маленькой кухне, облокотившись на подоконник. Предыдущие жильцы зачем-то покрыли подоконник кафелем, вероятно, они были убежденными мичуринцами. Макар безучастно глядел на проезжающие за окном машины, на бредущих, засыпаемых снегом пешеходов, и дума-лось ему в такие грустные моменты, что вот так будут проходить годы, а он так и будет сидеть на этой чертовой кухне, облокотившись на этот чертов холодный кафель, созерцать этих чертовых прохожих, и уж совсем чертовы автомобили так и будут занудливо гудеть за запыленными окнами.

Вот так, без детей. А ему уже под тридцать. А детей нету.

Макар познакомился со своей будущей женой, когда ему было двадцать три года. Именно в этом возрасте он пошел учиться в техникум. Это после двух институтов, которые он, правда, не закончил. Наш герой всегда поступал в различные учебные заведения, преследуя какие-то мелкие, сиюминутные цели. Сперва это была бронь от армии, затем удобное близкое расположение «альма матер» от его дома. Макар учиться не любил и не хотел, но над его душой постоянно стояла его мама и без устали твердила:

— Иди учиться, иди учиться, иди учиться...

И он шел, как солдат, а потом бросал, как дезертир, и опять шел и снова бросал учебу. На этот раз цель обучения была более глобальная. Дело в том, что во второй модели Апостола Макара не устраивал не только двигатель, а еще и малый радиус действия системы дистанционного управления. Зачем ему это было нужно, он не знал, ну может лишь слегка догадывался. До выпуска Апостола-третьего было еще семь лет впереди, а тогда, в 90-м году, ему было просто интересно, можно ли увеличить радиус действия до нескольких километров.

И кривая привела Макара в техникум связи имени Подбельского. Причем, в гордом, фундаментальном названии заведения, выложенном большими буквами на фасаде здания, по какой-то причине отсутствовала буква «с» в фамилии выдающегося деятеля, а потому название как бы постоянно вопрошало:

«ПОДБЕЛЬ КОГО?» .

Это немаловажное обстоятельство и сыграло решающую роль в дилемме — учиться или не учиться (?). Макар решил про себя, что исходя из названия, преподавательский коллектив должен состоять из веселых неформалов и проходить курс обучения здесь будет легко и непринужденно. Так оно примерно и оказалось на самом деле.

Например, преподавательница антенных устройств Лидия Патрикеевна Недремлющая, женщина симпатичная, но строгих правил, немного чокнутая от своей науки, на одном из первых же занятий выдала следующий перл:

— Представьте, что я — положительная полуволна, — с этими словами она приложила свою правую руку, согнутую в локте, к дородной груди и стала ей совершать плавные дирижерские движения. — Вот моя амплитуда, ну, я ушла.

Она вышла из аудитории, продолжая плавно водить рукой вверх-вниз. Еще минуты две-три из пустынного коридора доносился ее жизнеутверждающий голос, вызывая бурю веселья у обучающихся.

— Я погуляла, погуляла и вернулась совсем через другое место... — с этими словами она вошла в аудиторию через другую, имевшуюся в наличии дверь.

— Вот такие они волны, непредсказуемые...

С того дня преподавательнице антенн, за глаза, была присвоена несмываемая кличка — полуволна и, в будущем, ее по-другому учащиеся не величали, между собой, конечно.

Теплым весенним