Шрифт:
Закладка:
– Ты видела не ее? Увидев ребенка, я предположил, что это она.
Я разглядываю деревянную дверь, чтобы не смотреть ему в глаза.
– У той были голубые глаза.
– Ты увидела это с такого расстояния? – Симон бросает взгляд в сторону переулка. – Если бы стражник не ушел, сомневаюсь, что мне бы удалось отсюда рассмотреть цвет его глаз, хотя сейчас совсем светло.
К счастью, в этот момент дверь открывается вновь. На порог выходит женщина, очень похожая на первую и примерно того же возраста. Скорее всего, они сестры.
– Чего вы хотите? – спрашивает она.
– Только услышать пару ответов, – дружелюбно говорит Симон. – Просто нам сказали, что вы видели кого-то на улице в ночь…
– Убийства? – заканчивает она.
Симон кивает.
– Да, видела. Я высунулась из окна, – она указывает наверх, а затем в сторону переулка, – и увидела, как парень гадит вон там.
– Как долго вы не спали к тому времени? – спрашивает он.
– Я вообще не смыкала глаз из-за дочки. И только наконец усыпила ее, как этот идиот заорал и разбудил. – Она пожимает плечами. – Чуть позже я подумала, что он, скорее всего, наткнулся на ту девушку, но зачем это вам? Я больше ничего не видела.
От этих слов тошнота скручивает желудок, но Симон не сдается.
– А до этого? Вы что-то слышали?
– Нет. – Женщина начинает закрывать дверь.
– Подождите! – Я протягиваю руку, чтобы остановить ее. – Неужели вы не слышали, как кричала женщина? Прошу вас, мы просто пытаемся выяснить, в какое время ее убили.
– Нет. – Она смотрит на меня, слегка сузив глаза. – Ночью было тихо. Тише, чем обычно, даже несмотря на грозу.
Неужели крик Перреты слышала только я?
– Может, ребенок громко плакал?
Качая головой, женщина отступает назад.
– Нет, большую часть вечера она провисела на груди. Это единственное, что помогает ей уснуть. Просто той ночью она засыпала дольше, чем обычно.
Я вновь толкаю дверь, не давая ее закрыть:
– Прошу…
– Кэт, – негромко окликает Симон. – Она ничего не слышала.
И дверь захлопывается у меня перед носом.
Глава 11
– Не понимаю, – шепчу я.
Симон внимательно смотрит на меня:
– Ты о том, почему ее слышала только ты?
Оцепенело кивнув, я отхожу от двери.
– Этому можно найти несколько объяснений, – говорит он. – Во-первых, женщина может лгать. Она призналась, что кричала на тебя, только после того, как мы заявили, что ее слышали другие.
Я качаю головой:
– Но почему? Разве ей не хочется, чтобы преступление раскрыли?
Симон жестом приглашает меня вернуться к переулку.
– Она сомневается, что мы его раскроем. Поэтому считает, что чем меньше ее трогают, тем лучше. Особенно учитывая то, что в этом замешан сын градоначальника.
Интересно, считает ли Симон расследование столь же безнадежным? Мы обходим остальные дома, но никто не признается, что слышал хоть что-то до того, как я закричала, а женщина обругала меня. Подобные склоки – обычное дело в этом районе, поэтому никто не удосужился поинтересоваться, в чем же дело, пока не появились стражники.
– Почему никто ничего не слышал? – спрашиваю я Симона, когда мы приближаемся к последнему дому в пределах видимости переулка. – Ты сказал, что объяснений несколько…
– Возможно, акустика здесь такова, что стены не дают распространиться звуку на улицы, и он поднимается вверх. – Симон замолкает на мгновение. – Ты понимаешь, о чем я?
– Конечно, – отвечаю я, ощущая снисходительное отношение. – Акустика играет важную роль при проектировании святилища.
Я не смогла бы сделать подробные расчеты, но зато понимаю суть. Именно углы и изгибы стен отвечают за то, чтобы голос священников у алтаря разносился по всему зданию. Здесь я отметила тот же эффект, когда подслушивала разговор с Жулианой с крыши, но не рассказываю об этом. Кстати, раз Симон знает об акустике и понимает язык врачей, образован он не хуже Реми, а то и лучше.
Поняв, что последнюю дверь нам так никто и не откроет, мы возвращаемся в переулок.
– Давай начнем с самого начала, – говорит Симон. – Что ты увидела, когда заглянула сюда той ночью?
И тут мой взгляд натыкается на пару серебристых глаз, подведенных тушью, на другой стороне улицы. Я замираю – но они исчезают прежде, чем мне удается осознать увиденное.
– Катрин.
Лицо Симона так близко, что изъян в его глазу выделяется так же сильно, как темный сучок на дубовой доске.
– Что? – вздрогнув, говорю я.
– Что-то не так?
Человек пропал… если он мне не привиделся.
– Нет, ничего, – быстро отвечаю я.
У Симона такое лицо, что сразу понятно: он не особо верит моим словам.
– Что ж, ладно. – Он указывает на переулок. – Что ты видела той ночью?
– Темноту, – просто отвечаю я.
– И все равно пошла туда?
– Да… – Я замолкаю на мгновение, чтобы воскресить в памяти тот момент. – Лунный свет освещал стену, и я заметила грязные следы, тянущиеся к выходу из переулка. А в нос ударил сильный запах крови.
Симон приподнимает бровь, глядя на меня.
– И ты все равно пошла в переулок? – медленно повторяет он.
Я ощетиниваюсь:
– Сомневаешься, что я говорю правду?
– Сомневаюсь в твоем здравомыслии, – проходя в переулок, бормочет он.
Я осторожно следую за ним, вспоминая ощущение удушья, которое охватило меня, стоило сделать пару шагов в темноте.
Симон останавливается у пятен крови на стене, размытых сильным дождем.
– Их ты увидела первыми?
Меня охватывает дрожь. Я сначала увидела пятна не здесь, а на стене святилища.
– Да. Луна светила прямо на них.
– А затем?
– Затем… – Я колеблюсь, вспоминая, как меня охватило желание узнать, совпадает ли ощущение в моих видениях с реальностью. – Мне показалось, что эти полосы похожи на следы пальцев, поэтому я протянула руку, чтобы дотронуться до них.
Вот что вылетело у меня из головы: я потянулась к стене.
И, как только мои пальцы коснулись шершавой поверхности, освещенной лунным светом, внезапно увидела все. Не просто увидела, но и услышала звуки и запахи, которые вдруг стали невероятно интенсивными. Даже смогла прочитать мысли Перреты, словно они повисли в воздухе вместе с ароматом ее духов… и крови. Хотя до этого ничего подобного не ощущала.
Я услышала крики Перреты, увидела ее кровь на стене, словно свою, почувствовала, как пальцы скользят по шершавой стене, услышала ясный голос селенаэ, увидела лицо женщины в окне – все это происходило при лунном свете.
Это луна. Она что-то сделала со мной.
Я понимаю, что замерла с протянутой рукой, как и той ночью.
Симон осторожно кладет ладонь мне на локоть, и я невольно вздрагиваю. В складках его лба читается сожаление.
– Именно в тот момент