— Слышу, сэр, — сказал Мико.

— И прекрасно, — сказал Папаша. — Ну а теперь, ребята, собирайтесь — и марш по домам. Ваши родители, наверно, уже беспокоятся. Да умойтесь, прежде чем показываться им на глаза, чтобы никаких следов побоища не осталось. А вот за это спасибо, — добавил он, нагнувшись и подбирая две макрели и тщетно стараясь стряхнуть с них пыль. — С удовольствием съем их за ужином. И чтобы пришли завтра в школу вовремя и бодрыми, и чтоб все уроки были выучены — и никаких отговорок. Ну, марш, марш, Господь с вами! — И пошел по Лонг-Уок в своем волосатом костюме бодрой походочкой, довольно смешной, но исполненный чувства собственного достоинства. А в руке у него болтались две замызганные рыбины.

Мико взглянул на Питера и заметил у него в глазах веселый огонек и вместе с тем смущенье. И оба рассмеялись. А когда Туаки жалобно спросил: «Над чем смеетесь-то, ведь ничего смешного нет?» — они еще пуще захохотали, сгибаясь от смеха в три погибели. Однако угрюмый вид Томми несколько охладил Мико, так что они подобрали рыбу и весь свой несложный инвентарь и последовали за Томми, который молча шел впереди, и даже со спины было видно, что он недоволен.

— Черт возьми, ребята, — сказал Туаки, подпрыгивая, — ну и драка была, а? Видели, как я дал этому самому Бартли в рожу? Видел, Мико, а?

— Еще бы, Туаки, — сказал Мико. — С чего это ты так расхорохорился?

— Черт возьми, — сказал Туаки, стискивая зубы, — он меня взбесил. Я просто озверел. Будь я побольше ростом, я бы его уничтожил.

— Ты и при своем росте неплохо с ними разделывался, — сказал со смехом Мико.

— Вы что, всегда так мило развлекаетесь? — осведомился Питер, осторожно ощупывая подбитый глаз грязной рукой.

— Да нет, не так уж часто, — сказал Мико.

— А у нас ничего такого не бывает, — сказал Питер.

Мико засмеялся:

— Зато у тебя дома сегодня будет сражение. Как только твой отец увидит удочку.

— О Господи! — вздохнул Питер, печально глядя на остатки прекрасного, изящного спиннинга для ловли форели.

Подойдя к большому мосту, они спустились вниз по каменным ступеням, промыли в реке свои раны и ушибы и после этого смыли пыль со снулой рыбы. Потом пересекли мост и постояли немного там, где их пути расходились.

— До свиданья, — сказал Питер. — Слушай, а может, как-нибудь увидимся?

— А что ж! — сказал Мико. — Ты теперь знаешь, где мы живем. Вон там, — махнув рукой в сторону Кладдаха. — Спроси кого угодно, где искать Мико, сына Микиля, они тебе покажут наш дом.

— Я приду, — сказал Питер. — А может, вы тоже могли бы ко мне зайти?

— Могли бы, пожалуй, — сказал Мико.

— У моего отца ружье есть, двадцать второго калибра, — сказал Питер, которому очень хотелось чем-нибудь их заинтересовать. — Может, я его стащу, и мы сходим пострелять уток, или тюленей, или еще что-нибудь?

— Может, — сказал Мико. — Только как бы с ним не приключилось того же, что с удочкой?

— Ну, пока, — сказал Питер, медленно отходя от них.

— Пока, — сказал Мико, сворачивая в сторону черных ворот шлюза.

«Ну и денек! — думал Питер. — Только вообразить, чтобы такое каждый день случалось!» Он все оборачивался на громадного Мико и прыгавшего рядом с ним крошечного Туаки, пока не дошел до ряда магазинов и жилых домов. Потом с легким сердцем повернул к своему дому. Несмотря на сломанную удочку, мысль о встрече с отцом не очень-то его беспокоила.

— А он хороший парень, а, Мико? Я такого от парня в беленьких носочках не ожидал, — решил Туаки.

— Еще бы, — сказал Мико. — И дрался он прямо как герой.

— Здорово он с ними! Я от парня с чистой шеей такого не ожидал, — продолжал Туаки рассудительно. — А посмотришь на него, так можно подумать, что маменькин сынок.

«Маменька!» И Мико вспомнил о матери. Он посмотрел вперед и увидел высокую, тонкую фигуру брата, ускорявшего шаги по мере приближения к дому. «Теперь он все расскажет, — думал Мико, — и, конечно, в ответе буду я. А, ладно. Я уже достаточно большой, чтобы быть в ответе». И они перешли мост и направились к поселку: маленький и большой, с добычей на плечах и с подбитыми глазами.

Глава 4

Пойдите по главной улице города и возле квадрата чугунной ограды, замыкающей зеленую лужайку, поросшую какими-то кустарниками и цветами, сверните направо к маленькому вокзалу; пройдите мимо вокзала и идите дальше прямо по узенькой тропинке, перебегающей через небольшой мост, по которому поезд, не подчинявшийся никаким расписаниям, уносил когда-то пассажиров в самую глубь Коннемары. Оттуда по протоптанной солдатами дорожке, бегущей рядом с железнодорожным полотном, вы сможете добраться до военных лагерей, расположенных на холме.

Если хотите, можете пересечь железнодорожное полотно и выйти к морю. Только почва здесь топкая, и во время отлива от нее поднимается неприятный запах. Но стоит вам пройти лагеря и остановиться, чтобы осмотреть траншеи, и ходы сообщения, и заграждения из колючей проволоки, постройкой которых забавляют солдат, как вы попадаете в совершенно иной мир.

Местность здесь довольно дикая, но зато под ногами твердая почва, а налево тянется дремучий лес, пересеченный ржавыми железнодорожными путями. А у моря, там, где серебристый песок чередуется с громоздкими бурыми скалами, уж вовсе пустынно и дико, здесь можно провести целый день и не встретить ни души, разве только чаек да каких-то неизвестных птичек, прилетающих время от времени из лесу, чтобы взглянуть на море. А потом, если пройти еще дальше и обогнуть мыс, за которым прячется Оранморская бухта[13], вы наткнетесь на удивительное место: впереди прямо перед собой вы увидите зеленый островок. Если в это время прилив достигает высшей точки, вы, наверно, призадумаетесь, каким это образом забрались на островок пасущиеся там коровы? Но если вы дождетесь отлива, то увидите, что к нему ведет длинная насыпная дамба. Во время отлива по дамбе можно ходить, до поры до времени, конечно, пока не наступит непогода и штормы не обрушатся на