— У нас, — справа, из-за двери возле которой я стоял, раздался приглушенный женский голос, а потом заливистый смех. — Вам его отдать?

— Пускай развлекается, — я махнул рукой. И подошёл к Жу-Жу. — Мадам, составите мне компанию?

— С удовольствием, граф. — Ольга улыбнулась и положила пальчики на мою согнутую в локте руку.

Я провёл её к своему кабинету. Там, указал на диван.

— Ты можешь оголиться? По пояс, больше не нужно. — Спросил я её, доставая свой блокнот и затачивая карандаши.

— Зачем? — в голосе Жу-Жу прозвучало искреннее удивление. — Вы решили сдаться без боя, ваше сиятельство? Это неинтересно. Теряется острота, и удовольствие будет в несколько раз преснее.

— Я хочу показать, что мне предложили сделать. Так проще, чем объяснять на пальцах, — спокойно ответил я и обернулся.

Ольга усмехнулась и спустила лиф платья с плеч, обнажив грудь.

— Вот так? И что мне делать дальше? — Она всё ещё лукаво улыбалась.

— Скинь туфли и сядь на диван с ногами, — я внимательно смотрел, как Ольга выполняет мои команды. — Приподними платье, чтобы нога обнажилась по середину бедра, — я кинул. — Да, вот так. А теперь забрось правую руку на спинку дивана и посмотри на меня.

Когда Ольга села так, как я хотел её видеть, то я встал возле стола, опершись на него, и принялся рисовать. Это был всего лишь рисунок, не полноценная картина, поэтому много времени не должен был занять. Но что-то меня в её облике всё-таки не устраивало. И я начал злиться, прежде всего на себя, потому что никак не мог понять, в чём дело. Наконец, Жу-Жу надоело просто так сидеть, и она решила немного поболтать на отвлечённые темы.

— Когда мы встретились в первый раз, вы кое-что сказали про проклятья. Это же строчка из стихов? — я даже остановился и отнял руку от листа, когда услышал вопрос.

— Да, это стихи, а что? — я отошёл от удивления довольно быстро, и снова принялся наносить штрихи, доводя рисунок до законченного вида.

— Вы могли бы их прочитать? Я искала, но так и не смогла найти, откуда эта строчка. — Если любопытство и присутствовало в её голосе, то я не услышал. Она опять меня провоцирует?

— Странно, что ты их не нашла. Это не мои стихи. Более того, тот несчастный мужчина, который их написал, жил очень давно. Ещё в те времена, когда Кречета Петра Алексеевича на свете не было. — спокойно ответил я.

— Почему несчастный? — Ольга слегка наклонила голову.

— Счастливый вряд ли бы такое написал, — я покачал головой.

На что Жу-жу томно улыбнулась и слегка прогнулась, от чего я почувствовал лёгкое волнение. Ах ты… Похоже, своих попыток меня соблазнить она не оставит. Ты хочешь стихов? Отлично. Потому что в эти игры можно играть вдвоём.

Отложив блокнот и карандаш, я оторвался от стола и подошёл к дивану. Я не помнил всего стиха, только его окончание, но и этого было вполне достаточно. Говоря очень тихо, я наклонялся к ней всё ближе с каждой строчкой.

— Проклятия? В них много суеты.

Зачем? Предпочитаю, чтобы ты

Раскаялась, чем черпала в слезах. Ту чистоту, которой нет в глазах . ( Д. Донн)

Последнюю строчку я прошептал прямо ей в губы. Поцелуй был тягучий, очень жаркий. Она даже чуть приподнялась и обхватила меня за шею, но я уже отстранился. Проведя по нижней губе указательным пальцем, прошептал.

— Не сейчас. Возможно, позже, — и отошел, жалея, что здесь нет раковины, где можно было голову под холодную воду засунуть. Пока шёл до стола, умудрился успокоиться. Руки не дрожали, когда я поднял блокнот. Повернувшись, я сказал обычным голосом. — Не шевелись. — И быстро закончил рисунок. — Всё можешь одеваться. Я пока закончу, а после покажу в чём смысл.

— Какая же вы скотина, — с чувством произнесла Ольга, помотав головой и рывком натянула платье.

— Ну что ты, я само очарование. Просто иногда бываю не в духе. — Усмехнувшись добавил подпись, вырвал рисунок и подошёл к ней.

— Я начинаю верить во все те слухи, которые гуляют про вас. Хорошо, что спокойствию наших девушек вы не представляете угрозы, — в сердцах произнесла Жу-Жу.

— А вот сейчас стало обидно. Это почему я для девушек не опасен? — усмехнувшись, я протянул ей рисунок.

— Потому что вы — хищник, а наших девочек не надо завоевывать, — Жу-Жу тоже уже пришла в себя, и теперь могла себе позволить поиздеваться надо мной, не выходя при этом за рамки. — Вам это просто не интересно, поэтому для них не опасно. И это хорошо, потому что рыси одни из немногих кошек, которые мучат жертву, прежде, чем убить.

— Ты путаешь понятия, дорогая. — Я улыбнулся. — Рыси играют с добычей. Они не понимают, что причиняют страдания и, естественно, никакого удовольствия именно от причинения страданий не получают.

— Признайтесь, ваше сиятельство, вашу будущую жену вы долго завоевывали? — она принялась изучать рисунок.

— Ни одного дня, — я вернулся к столу и сложил руки на груди. — Это она меня поймала.

— И как вам? — она говорила рассеянно, наверное, читала надпись.

— Весьма необычный опыт. Но, я женюсь, а она моя муза. Наверное, всё дело в этом. Соколы атакуют стремительно. От них мало кто может уйти. — Добавил я тихо.

— Что это? «Холодная стерва. На свой страх и риск»? — Ольга вскочила с дивана, гневно глядя на меня.

— А что не так? Ну, признайся, ты провоцируешь меня из чистого упрямства. Если ты перестанешь это делать, то мы с тобой гораздо быстрее придём к понимаю, а от этого к более большим заработкам.

— Зачем мы вам вообще? Этот бизнес не делает вам чести, да и доход от него вряд ли составит большую долю в общих доходах клана. — Ольга снова села на диван, устало потирая виски. При этом она смотрела на свой портрет. А я не мог понять нравится ей или нет.

— Ты ошибаешься, насчёт доходности. Я планирую постепенно вытеснить девиц из этого бизнеса. Это будет игорный дом. Как только я получу все полагающиеся лицензии, мы поставим первые рулетки. Девушки начнут понемногу переучиваться в крупье и очаровательных официанток. — Жестко ответил я.

— Но… я не понимаю.

— Бордель так или иначе вмещает мало людей. А вот игорный дом такими ограничениями не страдает. Ты останешься его негласной хозяйкой. Будешь петь, разогревать народ, а потом в отдельной специальной комнате для избранных, будешь проводить большие игры, где ставка будет начинаться от ста тысяч рублей. Естественно, здесь понадобиться хорошая охрана — такие деньги следует охранять, не так ли? И мы сможем спокойно объяснить нахождение здесь егерей и их частую смену. И сохранить в тайне настоящее предназначение этого дома.

— А девушек охранять не надо? — горько спросила Ольга.

— Это не мир такой, это мы таким его делаем, — я подхватил её руку и поднёс её к губам. — Будь моя воля, и я охранял бы вас как самое ценное сокровище клана, но меня в этом случае просто не поймут. Поэтому я и хочу вообще убрать девчонок из этого бизнеса. Не сразу, но в итоге позволить им получить нормальную жизнь. Они доверились мне, принесли клятву клана. Я не могу предать такое доверие.

— Что это? — Ольга подняла рисунок и показала его мне.

— Это то, что позволит нам убрать девочек из зала и начать по одной извлекать из общего пула, обучая запускать шарик на рулетке и раздавать карты. Для этого нужно будет всего лишь убрать её портрет с краткой характеристикой из отдельного, ну пусть будет, «меню». — Я продолжал внимательно следить за её лицом, на котором сейчас мелькнуло понимание.

— А как же отдых для ваших егерей? Ведь это было одно из условий, на которых вы приняли нас под крыло клана, — продолжала допытываться Ольга.

— Это было одно из предположений, — поправил я её. — Ничего, потерпят. Воздержание укрепляет характер. Или же, пускай женятся. Клану нужны новые котята. Я понимаю, что коты любят пошляться по хорошеньким женщинам, на то они и коты, но клану это невыгодно. И я сейчас не о деньгах, если ты меня понимаешь.

Вискасу я ничего такого не говорил. Но ему и не надо знать. Он узнает, когда я попрошу его поднять старые связи и притащить пару «катал» поприличней, чтобы обучить девочек кое-каким премудростям. А также егерей, чтобы они смогли распознать мошенников. Они даже контракты у меня будут оформлять на услуги охраны. Все всё будут знать, но условности соблюдены, а значит, клан Рысевых почти не при делах.

Эта идея, если честно, пришла мне на ум давно. Когда я просчитывал, как сработает маскировка. Получалось,