Как ни странно, но лечить малярию научились намного раньше, чем поняли ее причину. Согласно преданию, первым европейцем, спасённым от этой болезни, был молодой испанский солдат. Когда стало понятно, что жизнь уходит из его тела, влюблённая в «бледнолицего» индианка, несмотря на строжайший запрет вождей аборигенов Америки, стала лечить юношу, который скоро поправился. И хотя она не выдала никаких тайн, испанские завоеватели поняли, что коренные обитатели Нового Света владеют секретом лечения малярии.

Целительная кора цинхоны

Уже в XVII веке европейцы, возвращавшиеся из-за океана, рассказывали о перуанских индейцах, которые умели изготовлять замечательное снадобье — красный порошок — из коры какого-то тропического дерева. Позднее родилась и весьма правдоподобная легенда о том, как нашли это лекарство. Однажды, задолго до появления в Америке европейцев, во время сильнейшей бури несколько вырванных с корнями деревьев упали в небольшое озеро. Вскоре вода в нём приобрела горьковатый вкус. Женщины, ходившие сюда за водой, пили её и быстро излечивались от болотной лихорадки, как называли в Новом Свете малярию. Но своих повелителей — мужчин — они не решались поить горькой водой и носили им воду из другого источника. И представители сильного пола продолжали болеть этим недугом. Догадаться о целебных свойствах горькой воды и о том, что сделало её таковой, было нетрудно. Американские индейцы умело пользовались «талантом» зелёного лекаря. К сбору «кинакина» — «коры всех кор» — допускались лишь наиболее надёжные люди. Кстати, от этого слова произошло название приготовленного из коры лекарства — хинин.

А вот европейцам, особенно когда они вторглись в зону тропических лесов, пришлось худо. Болезнь косила и рядовых конкистадоров, и их командиров. Широкую известность получила смерть дона Луиса Геронимо Фернандеса де Кабреры, Бибиадильи-и-Мендосы, графа Цинхона, вице-короля Перу в первой половине XVII века.

Когда правитель заболел, он уже знал, что лекарство, которое может его спасти, готовят из коры какого-то дерева. Благодаря своему положению вице-король смог достать значительное количество целебного сырья, однако секрета получения снадобья ему никто не выдал. С мешком коры граф вернулся в Европу в надежде на искусство здешних эскулапов. Однако долгое и тяжёлое путешествие вконец подорвало здоровье вельможи, а врачи Старого Света так и не догадались, как превратить кору в лекарство. Впрочем, возможно, они вообще не верили в её целебные свойства. Вскоре вице-король скончался.

Первыми европейцами, сумевшими приготовить противомалярийный порошок, стали католические миссионеры-иезуиты. Папа римский решил, что чудо-препарат может щедро пополнить казну Святого престола, и дал согласие на монопольную продажу снадобья по сверхвысокой цене. Но вышел конфуз. Европейские врачи с недоверием относились к зелью «дикарей», и спросом лекарство не пользовалось.

Между тем эпидемии малярии гуляли по Старому Свету. Люди умирали, не сделав даже попытки испробовать заморское средство. Отчасти в этом были виноваты религиозные распри на континенте. Английские протестанты, например, отказались покупать лекарство у католиков. В результате не смог справиться со смертельным недугом Кромвель, крупный политический деятель, едва не сделавший Англию республикой, и чуть не умер английский король Карл II. Его спас с помощью иезуитского снадобья никому не известный знахарь Талбот, не открывший, однако, метод лечения. За сохранение жизни августейшей особы ловкий проходимец удостоился титула лорда. Затем по приглашению Людовика XIV он приехал во Францию, где вылечил маршала Рошфора, кардинала Мазарини, самого монарха и некоторых членов его семьи. Король уговорил гостя продать секрет порошка за три тысячи золотых франков. Довериться Людовику знахарю было проще, поскольку тот был католиком, но Талбот поставил условие, чтобы заветная тайна при его жизни не была обнародована.

Итак, о существовании лекарства от страшной болезни стало известно за пределами Нового Света, но с какого дерева снималась целебная кора и где оно растёт, не знали даже испанцы, скупавшие её у индейцев и перепродававшие в Европу. Первым белым человеком, увидевшим загадочного представителя флоры, был участник французской астрономической экспедиции Ла Кондамин. Он прислал знаменитому естествоиспытателю Карлу Линнею гербарный образец зелёного незнакомца. Мэтр науки то ли в честь вице-короля, погибшего на мешке коры этого растения, то ли в честь жены правителя, спасённой таинственным деревом, дал ему научное родовое название цинхона. Вывезти из Америки черенки победителя малярии ни Кондамину, ни его многочисленным последователям не удалось. Правительство Перу запретило такой «экспорт» под страхом смертной казни, и немало людей поплатились жизнью, пытаясь доставить посевной материал в Европу.

Ботанику Жюсье, самому молодому участнику упомянутой экспедиции, удалось выяснить, что цинхона растёт в горах по восточным склонам Кордильер (Анд) на высоте от 2000 до 3500 метров. Хинные деревья (их 40 видов) широко распространены в Южной Америке, но сплошных лесов нигде не образуют. Высота этих питомцев флоры от 10 до 33 метров. У них могучие стволы с красивой серебристой корой, листья сверху тёмно-зелёные, а снизу бледно-серебристые. Цветки растения мелкие и собраны в метёлки, напоминающие соцветия нашей сирени. Семена, заключённые в двухгнёздную коробочку, — небольшие крылатки, легко разносимые сильными горными ветрами.

Исследования Жюсье продолжались 17 лет, а когда учёный решил вернуться домой, его слуга сбежал, похитив все научные материалы.

Неудачи ещё долго преследовали тех, кто решил заняться изучением хинных деревьев. Англичанин Ледгер в течение 16 лет посылал в джунгли на поиски «зелёных лекарей» нанятых им людей, но индейцы убили всех его разведчиков. Только преданному слуге Мануэлю Мамени в конце концов удалось вывезти семена цинхоны. Ледгер собирался выращивать их на юге Англии, но пал жертвой убийц, которых подослали к нему испанцы. Мамени, вернувшийся на родину, был схвачен и казнён, а хинное дерево получило новое название — цинхона ледгериана.

В середине XIX века голландцы уговорили немецкого ботаника Хассекарла поехать в Южную Америку по поддельному паспорту, чтобы скрыть свою профессию. Пережив труднейшие испытания, больной учёный всё же сумел в 1854 году переправить большое количество семян цинхоны на голландский крейсер, специально посланный к берегам Южной Америки. Этот посадочный материал перевезли на остров Ява, где наконец была заложена обширная плантация хинных деревьев. Победителей малярии приручили и поставили на службу здоровью человека.

Хотя давно существуют синтетические заменители чудо-порошка, которые ни в чём ему не уступают и достаточно дёшевы, многие больные предпочитают использовать для лечения натуральную хину. Сегодня, помимо Явы, цинхону выращивают в Индии, на склонах Гималаев на высоте 2500 метров. В коре здешних деревьев содержится до 4 % хинина — значительно больше, чем у их «диких» сородичей. При Хинном департаменте страны действует фабрика по производству