Шрифт:
Закладка:
О том, что это был не абстрактный вопрос, свидетельствует статья Э. Кузнецова и М. Хейфеца «Про шпионов», опубликованная на страницах журнала «Континент». Оправдывая в ней допустимость сотрудничества с зарубежными спецслужбами, авторы утверждали, что оно может включать в себя даже шпионаж: «Советская система, — писали они, — в состоянии войны с демократическим миром, а поэтому разведывательные операции против нее не только оправданы, но и жизненно необходимы» (53).
Поскольку развитие диссидентского движения в СССР соответствовало интересам зарубежных спецслужб, они были заинтересованы в деятельности РОФ. Еще в большей степени они были заинтересованы в том, чтобы РОФ оказывал помощь не только диссидентам, но и тем, кто привлекался за измену Родине, шпионаж и т. д. Поэтому возникает вопрос: не существовало ли связи между РОФ и зарубежными спецслужбами?
Для ответа на этот вопрос необходимо знать: а) кто входил в руководство фонда за границей и в Советском Союзе, б) за счет чего формировались денежные средства фонда и насколько они были велики, в) действительно ли пересылавшиеся в СССР деньги поступали с заграничных счетов фонда, г) как именно и кем они переводились в СССР, д) на какие цели и в каких размерах использовались и т. д… До сих пор все эти вопросы остаются покрытыми тайной. Если до 1991 г. эту таинственность можно было понять, то ее сохранение сейчас объясняется только тем, что далеко не все в деятельности фонда было таким, как это пытались и пытаются представить его руководители.
Вопрос о деньгах как будто бы представляется ясным. Обычно утверждается, что фонд был создан за счет гонораров от издания книги А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Между тем это не совсем так. В Уставе фонда этот пункт сформулирован несколько иначе: «Фонд состоит из гонораров за издание книги А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» (фонду принадлежат мировые права на нее) и добровольных пожертвований, в том числе собираемых внутри страны» (54).
Из этого явствует, что при учреждении РОФ солженицынские гонорары рассматривались лишь как один из источников его деятельности, а другим источником должны были стать пожертвования, собираемые как внутри страны, так и за рубежом. Каким же было соотношение между гонорарами и пожертвованиями? Как выглядело соотношение между пожертвованиями отечественными и зарубежными? И каково было происхождение зарубежных пожертвований?
Перечисленные вопросы имеют не праздный характер. Достаточно обратиться к заявлению А. И. Солженицына, сделанному 18 января 1974 г. «…Продажная цена книги, — сказал он, — на всех языках будет предельна низка, чтоб читали ее как можно шире. Цена такая, чтобы только оплатить работу переводчиков, типографии и расход материалов. А если останутся гонорары — они пойдут на увековечивание погибших и на помощь семьям политзаключенных в Советском Союзе» (55).
Следовательно, А. И. Солженицын не рассчитывал на сколько-нибудь значительные гонорары. Правда, делая приведенное заявление, наш великий моралист забыл такую прозаическую мелочь, как прибыль, без которой не может существовать ни одно издательство. И, если цена книги только-только покрывает ее себестоимость, значит ее издание кто-то дотирует. Следовательно, если приведенные выше слова соответствуют действительности, нужно признать, что издание «Архипелага» дотировалось из какого-то солидного финансового источника. Но тогда получается, что через «Архипелаг» из этого источника финансировался и РОФ.
Обращает на себя внимание еще один важный факт. Как явствует из воспоминаний самого А. И. Солженицына, до лета 1977 г. передача РОФ гонораров от «Архипелага» юридически оформлена не была. Это было сделано только в 1977–1978 гг. Когда же гонорары от «Архипелага» стали поступать на счет фонда: до 1977–1978 гг. или только с этого времени? Вопрос немаловажный, так как издательский пик «Архипелага» приходился на 1974–1977 гг., а, следовательно, на это время приходилась львиная доля гонораров за «Архипелаг». Если же признать, что гонорары потекли на счет фонда в основном после юридической передачи ему прав на эту книгу, тогда получается, что до 1977–1978 гг. Фонд действовал в основном за счет пожертвований, которые, вероятнее всего, имели главным образом заграничное происхождение.
Немаловажное значение имеет и вопрос о том, как поступали деньги из-за рубежа в Советский Союз. «Пока они, — пишет А. И. Солженицын, имея в виду налоговые службы СССР, — грабили только 35 % денежных переводов — мы много слали официальными переводами (Алик Гинзбург для этого нашел с десяток «получающих», не боящихся, и потом передающих другим). Другая успешная форма была: отъезжающие эмигранты оставляют Фонду в Союзе советские деньги, а на Западе Фонд им платит долларами по реальному курсу — доллар за три, потом четыре рубля» (56).
Интересно было бы узнать, кто именно занимался пересылкой и на чьи адреса деньги поступали? Кто из эмигрантов участвовал в подобном обмене рублей на доллары?
«А когда большевики ввели грабеж переводов уже в 65 % — пишет А. И. Солженицын далее, — посылать деньги официально потеряло смысл. Но тут мы нашли изворотистую тайную форму. Хотя Советы объявляют дутый, официальный курс, значительно выше доллара, сами меняют иностранцам по-другому, — но наказывают подданных за всякий обмен рубля, иметь валюту может только государство. Советские же граждане, попадая на Запад, с радостью меняют советские ассигнации, сколько могут. И вот доброхотный, неоценимый наш друг, затем и член Правления Фонда В. С. Банкул, швейцарский гражданин, для начала прибегнув к помощи своего друга, русского армянина, живущего в Женеве, Сергея Нерсесовича Крикоряна, а затем сам наладив дело в Цюрихе, стал производить обмен обратный — за франки выкупал наши родные советские рубли — но исключительно отбирая трепанные, затертые бумажки, а они среди хрустящих потекли не слишком быстро, и это одно задерживало размах нашего обмена: нельзя же посылать в СССР свеженькие, цельно-серийные (называлось это все у нас — «операция Ы»)» (57).
Приведенное свидетельство А. И. Солженицына вызывает много вопросов. Дело в том, что до 1992 г. рубль не был конвертируемым, и его не принимали к обмену ни в одном иностранном государстве. А если в кошельках выезжавших за границу советских граждан и оказывались рубли, то в самом ограниченном количестве, необходимом для того, чтобы по возвращении на родину добраться от аэропорта или же вокзала до дома. К тому же, оказывается, солженицынские менялы принимали за доллары, марки, франки, фунты и т. д. только «трепанные» рубли.
«Следующий труд был, — читаем мы в воспоминаниях А. И. Солженицына, — перевезти
