Конечно, антикогнитивисты обычно утверждают, что внутренние ментальные процессы у других видов нельзя изучать научно, потому что они по своей природе ненаблюдаемы или потому что мы не можем описать их так, чтобы они не были неразрывно связаны с человеческим языком и понятиями (Blumberg and Wasserman 1995; Wynne 2007). В первом утверждении забывается, что ненаблюдаемые теоретические сущности являются обычным компонентом современной науки (вспомним кварки и бозоны Хиггса), а во втором игнорируется тот факт, что современные когнитивисты обычно придерживаются широко функционалистской точки зрения, согласно которой ментальные состояния и процессы определяются их характерными функциональными или каузальными ролями. Крайне важно, что такие определения можно рассматривать как аналогичные (и не более антропоморфные, чем) определения каузальных ролей, которые физики дают для таких вещей, как бозоны Хиггса. Точно так же, как физики могут обоснованно предполагать существование таких ненаблюдаемых теоретических сущностей для объяснения наблюдаемых вещей, так и когнитивисты могут обоснованно предполагать существование своего рода эпизодической памяти, скажем, у скребковых соек (понимаемой как способность хранить и использовать информацию о том, "какие" события произошли "где" и "когда"), чтобы объяснить их наблюдаемое поведение (например, Clayton and Dickinson 1998).

Короче говоря, нет никаких причин считать, что когнитивные состояния и процессы не могут быть приписаны животным научно обоснованным образом, и, следовательно, нет причин запрещать такие приписывания.

Консервативный канон

Вот типичная презентация консервативного канона:

Если нет четких доказательств того, что был использован более сложный когнитивный процесс, знаменитый канон парсимонии К. Ллойда Моргана обязывает нас предположить, что его не было; тогда мы должны сделать вывод, что обучение может быть объяснено более простым процессом.

Предположим, нас интересует, как животное учится выполнять определенную задачу. Мы рассматриваем различные типы процесса обучения, которые могут объяснить наблюдаемое поведение - например, базовое ассоциативное обучение или более сложная форма рассуждения о средствах - но мы не можем найти решающих доказательств, которые бы их различали. Вассерман и Зенталл, по-видимому, хотят, чтобы мы "заключили", что это должен быть низший, ассоциативный процесс обучения. Но каков статус этого вывода? Должны ли сторонники ассоциативного обучения объявить о своей победе, а область перейти к какой-то новой теме? Вряд ли это уместно, и я сильно сомневаюсь, что большинство тех, кто поддерживает что-то вроде Консервативного канона, рекомендовали бы такой вердикт. Итак, что именно мы должны вынести из подобного случая? Может быть, вывод о том, что работает низший процесс обучения, а высший отсутствует, является лишь предварительным и должен быть принят в ожидании будущих исследований по этому вопросу? Это звучит лучше, но обратите внимание, насколько это неэмпирично. Мы должны принять, пусть и условно, объяснение ассоциативного обучения, но не потому, что оно лучше подтверждается данными, а потому, что данные не позволяют отличить его от объяснения, которое ссылается на более сложный процесс.

Важно отметить, что обычное обоснование канона Моргана - предполагаемая тенденция приписывать животным сложные когнитивные процессы на основании недостаточных доказательств или без должного внимания к альтернативным, менее когнитивно сложным объяснениям - фактически подрывает этот аспект консервативного канона. Почему уместным ответом на эту проблему является закрепление предубеждения по умолчанию против низших объяснений? Это кажется излишеством, учитывая, что можно просто сохранять нейтралитет, если недостаточно доказательств для принятия решения между высшими и низшими объяснениями. Более того, если завышенная оценка когнитивной развитости животных - это ошибка, которую необходимо исправить, то и заниженная тоже (de Waal 1999; Sober 2005; Andrews and Huss 2014). Консервативный канон явно увеличивает вероятность совершения последней ошибки: он требует, чтобы мы всегда отдавали предпочтение наименее когнитивно изощренному объяснению, даже если для этого нет эмпирических оснований. Следовательно, логика, которая, как считается, мотивирует канон Моргана, на самом деле противоречит консервативному канону.

Думаю, это одна из причин, по которой многие, кто выражает консервативный канон, на деле не придерживаются его на практике. Тем не менее, очевидно, что есть исследователи, искренне приверженные этому принципу. Каррутерс (2008) утверждает, что существующие экспериментальные результаты, которые якобы указывают на наличие метакогнитивных способностей у животных, могут быть объяснены в терминах процессов чисто первого порядка. Следовательно, "в настоящее время мы должны отказаться от приписывания метакогнитивных процессов животным". Этот вывод основан на применении канона Моргана" (2008: 59). Хотя это может показаться примером канона ограничения, позиция Каррутерса не является агностицизмом. Хотя он не исключает возможности того, что в будущем будет доказано существование метакогниции у животных, "вывод", о котором он говорит, - это вывод (по крайней мере, предварительный) о том, что такие способности на самом деле отсутствуют. Это пример того, что я называю "отрицанием в кресле", когда одной лишь возможности построить гипотетическое низшее объяснение для соответствующих поведенческих данных достаточно не только для того, чтобы предположить, что высшее объяснение не должно быть принято - или что соответствующие эксперименты могут не показать того, что они , как утверждается, показывают - но что низшее должно быть принято вместо этого. Поэтому стоит рассмотреть, какое обоснование, если таковое имеется, можно дать консервативному канону.

Как мы уже видели, выражения консервативного канона обычно также включают утверждение, что объяснения в терминах менее сложных когнитивных процессов каким-то образом "проще" или более "разборчивы". Таким образом, альтернативой оправданию консервативного канона с точки зрения опасений по поводу чрезмерной атрибуции является утверждение, что это всего лишь частный случай "бритвы Оккама" - общего правила научного метода, согласно которому при прочих равных условиях более простые объяснения должны быть предпочтительнее более сложных.

Однако эта апелляция к простоте проблематична на многих уровнях (см. также Михалевич, глава 41 в этом томе). Мы не должны считать само собой разумеющимся, что это законное правило научного метода, согласно которому при прочих равных условиях следует отдавать предпочтение более простым теориям или объяснениям. Хотя многие ученые поддерживают принципы, подобные "бритве Оккама", далеко не очевидно, что простота действительно играет важную роль в оценке теории, и объяснить, почему разумно выбирать между конкурирующими теориями на таких основаниях, - это, конечно, не тривиальная проблема. Я с пониманием отношусь к утверждению Собера (1994, 2015), что, когда соображения простоты кажутся играющими легитимную роль в науке, реальную эпистемическую работу обычно выполняют какие-то другие соображения (Fitzpatrick 2009, 2015).

В любом случае, почему мы должны считать объяснения в терминах менее сложных процессов обязательно более простыми? Даже если согласиться с тем, что уровень когнитивной сложности можно рассматривать как один из способов оценки сравнительной простоты конкурирующих психологических теорий, существует множество других способов оценки относительной простоты,