вопрос неизменно вызывал бурю возмущения: «Кому нужен ваш Лев?!» «Кончайте с этим Львом!» Нет, нет, мой остров, оказывается, известен вовсе не Львом, а несравненным Единорогом. «Вот это зверь так зверь, дружище!» «Мы приветствуем в вашем лице Британского Единорога, товарищ!» «Вы должны им гордиться, уважаемый коллега!» И после еще двух рюмок того напитка, какому в тот вечер мы отдавали должное, они признавались, что в их странах теперь не найти существа, которое было бы таким старым и вместе с тем вечно молодым, таким непреходящим, таким неотразимым в своих чарах. А мы, островитяне, понимаем, как нам повезло?

Если только мне не очень хотелось спать, я как настоящий патриот делал вид, что мы преисполнены радости от сознания того, как нам повезло. Я давал понять своим собеседникам, что премьер-министр, министр финансов и все ответственные работники его аппарата, лорд – хранитель печати, лидер оппозиции, архиепископы, председатели крупнейших промышленных синдикатов, министерство угольной промышленности и другие министерства, да и вообще все сильные мира сего преклоняются, все как один, перед Единорогом. Я подробно описывал, как мы балуем это прелестное создание, сгибаемся под тяжестью налогов, лишь бы он был сыт и счастлив. Не мог же я в такое позднее время, в такой далекой стране открыть горькую и нелепую правду: мы так много времени и сил уделяем дряхлому, убогому Льву, кормим его, холим, лелеем, что Единорога почти не замечаем. Не мог же я признаться, что некоторые из моих влиятельных соотечественников хотя и подозревают о существовании Единорога, но боятся и ненавидят его, надеясь про себя, что вскоре он умчится навсегда. Не мог же я объяснить, что этим людям спокойнее жить там, где волшебный рог уже больше не отражается в лунном свете. И хотя у меня в ушах звучат самодовольные и испуганные голоса этих людей, я ничего не говорил о них иностранцам, которые восхищались мною – представителем сказочной земли Единорога.

Я уверен – и все, что я узнаю из газет или по радио, лишний раз убеждает меня в этом, – что Лев нам больше помочь не в состоянии и что спасти нас теперь может один только Единорог. Для нас опять, как бывало в разные времена и раньше, наступил час Единорога. Речь идет, естественно, о геральдическом знаке, о символе воображения, творчества, находчивости, оригинальности и самобытности нашего национального характера. Именно эти качества и их проявление в нашей жизни и культуре всегда вызывали искреннее и глубокое восхищение у всего мира. Мир до сих пор поражается Британией поэтов и художников, дерзновенных ученых и страстных преобразователей общества, мечтателей и безумцев. Если мы хотим произвести на мир впечатление, то лишь Британия Единорога способна на это. Если нашей стране, в чем я убежден, грозит упадок, спасти ее могут только качества Единорога. Если мы и впредь будем подавлять в себе воображение, творчество, изобретательность, пытливость, то мы погибли. А между тем среди наших государственных мужей едва ли найдется хотя бы один бескорыстный приверженец Единорога, превратившегося в прах. А что еще, собственно, мы можем предложить миру? Ведь Лев вызывает лишь неприязнь и презрение. Некогда грозный рык превратился в сипение, клыки сгнили. О том, чтобы силой подчинить себе далекие страны или хотя бы вызвать их расположение, теперь не может быть и речи. Так что же остается? Торговать? Но ведь и торговать нельзя тупо, по старинке. Даже коммерция должна теперь вестись в духе Единорога. Разве мы более предприимчивы и усердны, чем наши конкуренты? («Не смеши меня, приятель» – как сказал бы американец.) Какие преимущества теперь у наших заводов? Неужели мы научились лучше других удовлетворять спрос взыскательных клиентов? Неужели британские коммерсанты дальновиднее всех остальных? Короче говоря, что у нас есть такого, чего нет у наших конкурентов?

На этот последний и самый страшный вопрос я могу лишь ответить: у нас есть Единорог и все, что с ним связано. Да, это ненадежно; да, это рискованно. Разумеется, мы будем совершать ошибки, может быть, даже придется пересмотреть старые порядки и законы, но ведь это все-таки лучше, чем держать на голодном пайке миллионы людей, которые опять без дела слоняются по унылым улицам, стали жертвами рутины, робкого конформизма, утратили интуицию, смелость, задор. А потому – да здравствует Единорог! Дайте дорогу безумцам, всем тем, кто потерпел неудачу. Оказывайте поддержку ярким личностям, творцам и первопроходцам, даже мятежникам, чудакам и безумцам, всем тем, у кого еще осталось что-то за душой, у кого не все дома, у кого огонь в крови и поэзия в сердце! Теперь или никогда. Вопрос стоит именно так, ведь если мы не поставим против Льва на Единорога, если вновь не превратимся в ярких, творческих, изобретательных людей – мир, который ждал от нас большего, в скором времени отберет и то немногое, что мы еще имеем. Будущее лишь в том случае будет иметь для нас смысл, если мы вступим в него смело и победоносно – верхом на Единороге.

Факт или вымысел?

Кому-то же нравится вся та чепуха, которую теперь все чаще печатают в журналах и приложениях к ним. Я имею в виду рубрику «Давайте познакомимся».

Миссис Уютли тридцать четыре года, она десять лет замужем, у нее трое детей. Ее муж – специалист по ремонту тромбонов, работает в северо-западной части Лондона. Получив ссуду от строительного общества, они приобрели шестикомнатную квартиру в доме на две семьи в новом районе Бетджемен-Вистас. У них есть машина («Мини-мини»), телевизор с экраном девятнадцать дюймов по диагонали, стиральная машина, электромиксер и современный низкий сервировочный столик, за которым семья ужинает, сидя у телевизора. Миссис Уютли не курит, но иногда позволяет себе бокал джина с апельсиновым соком. Мистер Уютли курит, причем последнее время предпочитает сигаретам парочку манильских сигар, но ничего крепче имбирного эля в рот не берет. По субботам, если выдался хороший день, супруги по утрам отправляются в магазин и берут с собой детей, так как до супермаркета недалеко – каких-нибудь полмили. Если же идет дождь, то миссис Уютли вместе со своим старшим сыном едет за покупками на машине, а ее муж остается дома и играет с двумя младшими детьми. По вечерам они большей частью сидят дома…

И так далее и тому подобное. Причем не обходится, как вы можете догадаться, без фотографий. Если наше общество в его современном варианте еще существует, то отчасти потому, что оно, по крайней мере, обеспечивает постоянной работой фотографов. Фотографы у нас заняты делом и – надо надеяться – счастливы.