Шрифт:
Закладка:
И когда. Наконец, в ее рассказе наступает красивый финал, озвучиваю причину, по которой настаивала на встрече.
— Я хочу вернуть тебе деньги. Сразу всю сумму.
— Пф-ф-ф-ф, — отмахивается Аня. — Я же говорила, что вообще не к спеху.
— Я знаю и очень благодарна тебе за это. Но все равно хочу вернуть долг.
— Слушай, — она вдруг становится очень серьезной, — не дури, ладно? Я видела тот типа журналистский высер. И догадываюсь, что он тебе немало крови попил. Деньги лишними не будут, надо же снова становится на ноги.
Впервые в жизни я готова разреветься от того, что в моем окружении оказался хотя бы один сердечный и хороший человек. Но все-таки ломаю ее сопротивление, убедив, что этот долг не дает мне спать по ночам.
Перевожу сразу всю сумму Ане на карту и уже когда провожаю ее до машины, она вдруг поворачивается и огорошивает меня решением позвать меня в качестве подружки невесты. Правда сразу оговаривается, что свадьба будет только в следующем году, потому что они хотят церемонию в Черногории, а это требует основательной подготовки всего до мелочей.
— Просто больше ни у кого из моих знакомых нет приличных туфель, — делано закатывает глаза Аня, чтобы как-то сгладить неловкость момента. Мягко говоря, мы даже хорошими подругами никогда не были, не говоря уже о том, чтобы я вдруг оказалась достойна такой ответственной роли.
Но этот день был бы днем какой-то другой Виктории Лисицыной, если бы до полуночи не случилось ничего «веселого». Можно сказать, что я даже с облегчением выдыхаю, когда в районе десяти мне вдруг звонит Марат. Мысленно благодарю Вселенную, что случилось только это, а не очередная заказная статейка или типа того.
— Завтра в десять тридцать ты должна быть в Оболонском ЗАГСе, — тоном Господа Бога, говорит Марат. — Нас разведут.
— Наконец-то, — выдыхаю я, вдруг воображая, что вся эта неприятная история могла бы длиться еще очень, очень долго, а то и вовсе закончится тем, что уже у самого финала мой ненаглядный муженек сделал бы финт ушами и решил отыграть все назад.
В своем теперешнем положении я точно не смогла бы с ним тягаться, если бы он вдруг заявил, что передумал разводиться и намерен спасти брак. Не из огромных внезапно вспыхнувших чувств ко мне, само собой, а просто чтобы насолить. Даже на всякий случай скрещиваю пальцы, чтобы он вдруг прямо сейчас не передумал.
— Рад, что мы оба испытывает облегчение от того, что, наконец, избавимся от этого фарса.
«Ну-да, ну-да», — мысленно прищелкиваю языком, потому что за три года даже фиктивного брака успели изучить Марата как облупленного. Он там наверняка рожу скривил как от оскомины, потому что моя довольная реакция — явно не то, что он ожидал услышать.
— Имей ввиду, Вика, — никак не успокоится Марат, — если ты не явишься — не важно по какой причине — потом уже тебе придется бегать за мной и упрашивать дать тебе развод.
— Что ты, как можно пропустить собственный оправдательный приговор? — сочно иронизирую в ответ, и его громкое сопение в трубку подтверждает, что я снова попала в самое «сочное» место его болезненно раздутого самолюбия. — Я приду даже мертвая, Марат.
Он нервно бросает трубку, но я все равно от души хохочу ему вслед.
Глава семьдесят седьмая: Вика
На следующий день я приезжаю к ЗАГСу на целых двадцать минут раньше назначенного времени. Оглядываюсь — Марата нигде нет, так что можно скоротать время в кафе напротив, слопав маленький стаканчик мороженого в прикуску с травяным чаем.
Как раз за этим приятным занятием меня застает звонок очередного незнакомого номера. Даже не пытаюсь угадать, кто это может быть, потому что Марат уже и так подал голос, для решения вопроса с возвратом моих денег прошло еще слишком мало времени, так что на том конце связи может быть вообще кто угодно. Но чего греха таить — хотелось бы каких-то хороших новостей, чтобы этот чудесный во всех смыслах день остался таким до заката.
— Виктория Николаевна? — Мужской голос на том конце связи кажется мне смутно знакомым.
— Я слушаю, — говорю чрезвычайно настороженно.
— Меня зовут Николай Николаевич Степной, я веду некоторые юридические вопросы Алексея Эдуардовича.
Вот теперь я, наконец, вспоминаю, где уже слышала этот голос — это юрист Лекса, тот самый, который привозил на подпись договор о нашем «пари». Который, как оказалось, был полной фикцией и криво состряпанной фальшивкой. Если бы я не была настолько профаном в элементарных правовых вопросах, то знала бы, что подобные договора не могут быть реальными, а тем более — законными, потому что для обозначенных там условий не может быть никакой нормативно-правовой подоплеки.
— Если вы снова хотите всучить мне фальшивый договор, то идите знаете куда? — Только исключительное воспитание не дает мне заодно озвучить весь маршрут.
— Виктория Николаевна, вы не могли бы подъехать в офис «Гринтек», скажем… в течение часа?
— Меня уволили, если вы вдруг не в курсе.
Но он как будто либо вообще не слышит, что я говорю, либо намеренно игнорирует мои слова. Спокойно и занудно объясняет, что если по какой-то причине я не могу подъехать в офис сейчас, то он подстроится под любое удобное мне время.
— Но очень желательно, чтобы это было сегодня, — с выразительным нажимом добавляет в конце.
— Что за белая горячка? — настораживаюсь я. С Лекса станется повесить на меня еще каких-то собак. Вдруг посидел, подумал, решил, что я легко отделалась и выставит мне счет величиной с Эйфелеву башню. — Слушайте, если Лекс решил снова в чем-то меня обвинить, то я…
— Виктория Николаевна, есть некоторые документы, которые требуют вашей подписи, — терпеливо перебивает юрист. — Уверяю вас, в них нет никаких обвинений. Только… формальности.
— Какие формальности? — еще сильнее настораживаюсь я.
— Сожалею, но в соответствии с полученными инструкциями я не могу сказать больше по телефону. Это займет всего несколько минут вашего времени. И совершенно, никак, ничем не угрожает вашей физической и финансовой безопасности.
Покрутив в голове еще раз его слова, я вдруг вспоминаю, что на том пражском форуме успела подписать несколько контрактов. Ну да, видимо, теперь их нужно как-то перезаключить на нового
