Мне нужна пауза, чтобы решить, приглашать его внутрь и разобраться здесь. Вести с ним задушевные разговоры я точно не собираюсь, в принципе, десятка предложений мне хватит с головой. Но Тихий записывает мое молчание в «плюс» своему грозному виду и пытается прессовать дальше, на этот раз пихая меня плечом с видом амбала в ночном клубе, который получил индульгенцию на избиение мажоров.

— Решил показать, кто главный, Лекс?

Я делаю шаг назад, потому что вонь из его рта буквально выедает глаза, и когда Тихий снова пытается проехаться по мне плечом, успеваю отойти в сторону.

— Сделаешь так еще раз — я спущу тебя с лестницы, — предупреждаю на всякий случай.

— Ага, а пупок не развяжется? — Он выразительно набирает полный рот слюны и харкает мне под ноги.

Если бы плевок попал мне на туфли — я бы точно сорвался с катушек и вытер бы его об рожу Тихого без малейших угрызений совести. Даже если это пошло бы в разрез с намеченной мною канвой разговора. Так что даже к лучшему, что он промахнулся.

— Тихий, зачем ты так со мной?

Он хмурится, пытаясь навести резкость в порядком замыленных длительной попойкой глазах. Медлит, переваривая вопрос. А потом криво ухмыляется.

— Все-е-е-е-е, я понял. — Грозит мне пальцем, как зарвавшемуся малолетке, которого при других обстоятельствах уже бы от души поколотил. — Сука Лисицына и тут поднасрала!

— Отъебись от Вики, — предупреждаю еще раз, потому что теперь ему точно не удастся повесить на нее всех собак. — Это между мной и тобой.

— Предупреждаю — хуй тебе, а не Катю! — Он вытягивает вперед руку и бьет себя по сгибу локтя, изображая старый как мир неприличный жест. — Ты ее проебал, понял? Решил присунуть своей рыжей твари? Вперед, хоть мозги друг другу выебите, но Катя теперь моя!

Катя? Причем тут она?

Я морщусь, прокручивая в памяти наш с ней сегодняшний короткий разговор — Тихого мы точно не обсуждали, но я понял, что Катя и Вика как минимум однажды разговаривали лично. Как это могло случиться лично у меня есть только одно предположение, основанное на заявлении Вики, что она якобы в курсе, с кем я встречаюсь и может в любом момент слить по назначению наше интимное видео. Еще пару дней назад я бы именно так и подумал, но теперь уверен — Вика точно этого не делала. Кишками чувствую, что на самом деле история гораздо более запутанная, чем может придумать даже мое извращенное воображение. Но хрен с ним, главный вопрос — каким боком об этом узнал Тихий? И почему, блядь, ведет себя как ревнивый рогоносец?

— А вообще знаешь — мне по хуй, что ты думаешь! — Тихий отходит, неуверенной рукой тянется за сигаретой во внутренний карман пиджака, закуривает и выпускает в мою сторону струю едкого дыма. — Катя, может, сейчас меня и отшила, но ей нужно время успокоится и переварить все то говно, которые ты ей присунул. Она будет страдать, но я буду рядом, не отойду от нее ни на шаг и рано или поздно, она все равно о тебе забудет. Вспомнит, кто был рядом, когда она чувствовала себя одинокой и брошенной — я!

Он так остервенело стучит себя кулаком в грудь, что я на секунду готов поверить — это представление будет стоит ему парочки сломанных ребер.

— Значит, дело в Кате, — повторяю слова, которые уже в десятый раз прокручиваю в своей голове. — Ты это из-за Кати сделал? Серьезно, блядь?

— Чё-ё-ё-ё-ё? — Тихий затягивается, но на этот дым попадает явно «не в то горло» и он заливается лающим кашлем.

— Ты решил обокрасть меня… из-за Кати? — озвучиваю единственный разумный вывод из всего этого каламбура. — Блядь, Тихий, это же… ёбаный пиздец.

— Чего, блядь?! — как заевшая пластинка мелет одно и то же. — Я ни хуя у тебя не…

И вдруг спотыкается.

Мы какое-то время напряженно смотрим друг на друга.

Его мутный взгляд постепенно трезвеет, челюсти сжимаются так сильно, что кожа натягивается на скулы словно на барабан.

— Сука, блядь, — медленно цедит сквозь зубы. — Ты заелся не из-за Кати.

Мы оба одновременно понимаем, что с самого начала разговаривали по «испорченному телефону»: Тихий думал, что я решил отрезать его от бабла потому что узнал о его планах на Катю, а я тупо не отдуплился, что виды на Катю и попытка украсть у меня «Гринтек» — никак не связанные между собой вещи. Хотя не факт, что со временем в его башке обе эти вещи слились в одну глобальную цель.

— Я проверил, кто сливает акции «Гринтек», — озвучиваю результаты своего маленького расследования. — Клянусь, Тихий, я бы никогда на тебя не подумал. Даже если бы в тебя пальцем ткнули — не поверил бы. На хуй ты Вику подставлял?

— А хули бы и нет? — он безразлично пожимает плечами. — Она тебе и так насрала — какая разница?

Он даже не пытается скрыть откровенный цинизм своей лжи — Вика в его глазах была и так везде и во всем виновата, повесить на нее еще и собственное дерьмо в его глазах было чем-то вроде еще одного плевка в грязный колодец. Проблема была только в том, что когда он, мой лучший друг и человек, которого я считал своим, без преувеличения, крестным отцом, затеял украсть у меня «Гринтек», Вики еще и близко не было на горизонте. Как и Кати.

Первый год из трех последних я прошел через кошмар — несколько тяжелых операций, длительная болезненная реабилитация, когда я учился ходить с нуля. И все это время мы скрупулезно наращивали активы, насколько это было возможно буквально с тремя копейками в кармане. Мне пришлось поднять все свои связи, пустить в ход абсолютно все рычаги давления (иногда весьма грязными методами), чтобы удержаться на плаву. Второй год я раскручивал «Интерфорс», выгрызал контракты и, одновременно, следил за жизнью «Гринтек». Идея, как его утопить, принадлежала мне, я прописал каждый нехитрый шаг на сто процентов рабочей схемы. Оставалось только выждать время, когда дела Марата пойдут на спад, накопить денег и запустить маховик мести: создать десяток маленьких фирм, от их лица скупать акции до тех пор, пока Марат не будет вынужден сливать свой пакет, чтобы получить за это хоть какие-то деньги. Потом я должен был заполучить весь контрольный пакет и продать «Гринтек» за копейки, по