Магия питалась чувствами — это подтвердила даже богиня, и сейчас внутри Пайпер было так много чувств, что они вырвались бы и нарушили контроль над магией, если бы она не держала их в узде. Не было времени плакать, обвиняя всех вокруг, и винить себя за то, Кит погиб. Не было времени жалеть и ненавидеть себя. Люди умирали прямо сейчас, и Пайпер, будучи сальватором, была обязана их спасти.

«Сигридцы не должны полагаться на кого-то, кто может спасти их. Спасайте себя сами».

Пайпер открыла глаза и вгляделась в стену тьмы, которая клубилась за городскими стенами. Твари не могли почувствовать магию сакри, — Николас хорошо замаскировал их, — но, возможно, поняли, куда уходит поглощённая магия. Поняли, что во дворце, прямо за спиной Пайпер, за столом из расколотого мрамора, был Фортинбрас, который с помощью Времени и Геирисандры притягивал к себе магию самого мира.

Пайпер хотела обернуться к нему, сказать хоть что-то, но слова застревали в горле. «Не отвлекайся, — твердила она себе, заставляя взгляд опускаться к потоком золотистого цвета, пульсирующим у неё под кожей. — Потом со всем разберёшься».

Будто у неё будет это «потом». Будто поглощение магии Диких Земель и спасение бегством гарантировало, что они остановят демонов хотя бы временно.

Будто Пайпер не сказала то, чего не должна была, и не причинила Фортинбрасу боль.

«Не отвлекайся», — сказала Лерайе.

«Это нечестно, — подумала Пайпер. — Почему всё должно быть именно так?»

«Лучше, чтобы люди погибли?»

«Лучше, чтобы погиб только Кит?»

Лерайе не ответила, да и Пайпер не ждала этого — знала, что сакри думает, на подсознательном уровне.

Лучше одна жертва, чем тысячи. Лучше один искатель, чем тысячи магов и простых сигридцев, чьи тела были полны магии, столь необходимой Хайбарусу.

«Это нечестно», — повторила Пайпер, закрыв глаза.

«Знаю, — тихо ответила Лерайе, — но у нас нет выбора, так что не отвлекайся».

«Я хочу домой…»

Лерайе промолчала, и Пайпер больше не пыталась её разговорить, не позволяла мыслям фокусироваться на чём-то другом, кроме магии. Сейчас была важна только она — и сигридцы, у которых благодаря Силе появился шанс спастись от тёмных созданий.

Неважно, что спастись смогли далеко не все.

Неважно, что сама Пайпер была готова вот-вот опустить руки.

Неважно, что…

— Давай, очнись!

Пайпер подскочила на месте, открыв глаза, и уставилась на Иснана, оказавшегося перед ней. Короткие чёрные волосы, рога, будто ставшие немного длиннее, широкая улыбка и ярко горящие глаза — это точно был он, будто с момента, как они перестали бороться дни назад, ещё в Лабиринте, на самом деле прошли лишь секунды.

— Давай, Первая, — едва не промурлыкал Иснан, сделав шаг к ней, — делай то, что должна. Мы же сальваторы, правильно? Спасаем людей и всё такое.

Пайпер не успела даже вздохнуть, не успела дать знать Фортинбрасу и Геирисандре, погружённых в поглощение магии, о том, что демон проник во дворец. Рядом не было даже рыцарей, которые могли бы помочь — каждый занимался спасением людей. Иснан, поняв это, быстро царапнул щёку Пайпер, зачерпнул каплю крови и слизал её.

— Спасай людей, Первая, — повторил Иснан с улыбкой, отходя в сторону. — Делай то, что должна. Будь героиней, которую эти тупые сигридцы так ждут. А я подожду тебя.

Пайпер не могла пошевелить ни единым мускулом: Слово сковало её, расшевелило всю магию, которую она не трогала. Иснан, широко улыбаясь, наблюдал за её безуспешными попытками пошевелить хотя бы пальцем, за тем, как она то и дело старалась процедить сквозь зубы ругательство. Через несколько секунд взгляд Иснана метнулся ей за спину, и Пайпер замерла бы от испуга, если бы не Слово, всё ещё контролировавшее её.

— Как интересно, — пробормотал Иснан, отошедший назад и уже открывший портал. — Ну что ж, удачи. Ты уж постарайся, а то я приготовил подарок, моя милая Первая.

Иснан сделал шаг назад и исчез в портале, а Пайпер не могла даже звука издать — стояла на месте с магией, которая только возрастала, охваченная Словом и непониманием, как Иснан сумел проникнуть во дворец и почему решил помочь.

Сальваторы были последними, кто должен был совершить Переход. Вернее, одними из последних — Стелла отказывалась уходить без Фортинбраса, и никто не сумел её убедить.

Всё это время, — минуты, часы или дни, слившиеся воедино, — Стелла отражала нападение демонов на Омагу. Сражалась наравне с рыцарями и охотниками, которые делали всё возможное, чтобы не позволить тварям ворваться в город. Один раз Николас перебросил её и с десяток рыцарей в Артизар, потому что не справлялся сам, но после вернул в Омагу. Клаудия пыталась убедить Стеллу уйти, хотя сама планировала остаться, но Стелла отказывалась.

Но теперь им и впрямь надо было уходить.

Они были последними людьми во всём мире: Стелла, Клаудия, Гилберт, Киллиан и сальваторы. Все остальные уже совершили Переход, даже Энцелад, который, будучи раненым, сражался ничуть не хуже. От Клаудии Стелла знала, что когда демоны прорвались в темницы, Энцелад защищал её ничуть не хуже Магнуса. Правда, потом ему стало хуже из-за хаоса, которым его заразили твари, но Марселин сумела на время остановить его распространение. Полностью излечить Энцелада мог только Фортинбрас, которой, поддерживая выбившегося из сил Николаса, прямо сейчас спешил к ним.

Переход был открыт в тронном зале — месте, полном хаоса, благодаря которому маскировалась магия. Здесь никого, кроме них семерых, не было, но Стелла слышала, как далеко-далеко демоны пытаются сломать ворота дворца и прорваться внутрь. После того, как последний человек в Элве покинул Дикие Земли и Николас закрыл Переход, Пайпер перестала распространять Силу и наполнять ею все барьеры. Демоны уже должны были прорваться в города и крепости.

Стелла не хотела уходить, зная, что прямо сейчас твари разрушают её дом.

Она громко всхлипнула и принялась яростно утирать слёзы, размазывая кровь по лицу. Целительницы едва успели осмотреть её после первого нападения, как сразу же началось второе, во время которого сальваторы собрали всех правителей в Омаге и срочно провели совещание. Стелла тогда могла бы обратиться за помощью, но решила, что от неё будет