Кулшара и Бокен не возражали: Кокбай свернул с дороги, вывел машину на берег реки и, остановившись перед густым ивняком, подступавшим прямо к воде, первым выпрыгнул на песок, потянулся, помахал, разминаясь, руками, подрыгал ногами и начал раздеваться.

— Бокен, мы с тобой будем купаться здесь! — крикнул он задорно, весело, словно Бокен был для него закадычным другом.

Бокен побежал на его зов, снимая на ходу рубаху. А Кулшара молча отделилась от них, ушла в заросли ивняка.

Раздевшись, Кокбай и Бокен подошли к обрывистой кромке берега, стали рядышком, плечом к плечу.

— Раз! Два! По-ошли! — скомандовал Кокбай, и они дружно прыгнули в прозрачную, медленно текущую воду.

Вода оказалась холодной. На коже тотчас выступили гусиные пупырышки. Кокбай и Бокен окунулись раз-другой и, лязгая от холода зубами, вышли на берег и улеглись на горячий песок.

— Хорошо, а? — сказал Кокбай, еле шевеля посиневшими губами.

Бокен только кивнул, соглашаясь.

— Лежи, сейчас мигом согреешься, — пообещал Кокбай и, загребая руками песок, насыпал целую кучу на спину Бокена.

Бокен блаженно засмеялся.

— Уже лучше, да?

— Ой, щекотно! А теперь я согрею тебя!

Кокбай перевернулся на живот, и Бокен начал сыпать на него горстями жаркий песок.

— Ой, горячо… ой, жжет! — притворно застонал Кокбай.

Они баловались, играли, забыв про недавнюю ссору.

— А ты сможешь переплыть Коктал? До того берега? — спросил Бокен.

— Для меня все равно, что плюнуть. Разве это река? — сказал Кокбай, поднимаясь и стряхивая песок. — В армии я Дон переплывал. Слышал о такой реке? Географию знаешь? Так вот там ширина, наверное, метров четыреста, не меньше.

— И ты переплывал четыреста метров? Ну да? — не поверил Бокен.

— Честное слово! Хочешь, покажу? Переплыву этот Коктал без передышки раз десять!

— Покажи!

Кокбай азартно бросился в воду и с тихим плеском, загребая руками воду, поплыл к противоположному берегу. Его смуглая влажная кожа блестела, как у змеи, и голова Кокбая тоже по-змеиному высоко торчала над водой. Достав до другого берега, пловец резко повернул назад. Плыл он уверенно и красиво. Смотреть на него было одно загляденье. Бокен и завидовал ему, и восхищался им.

Вернувшись к этому берегу, Кокбай выскочил из воды.

— Ух какая холодная! Горная, ледяная! Кости так и ломит, — сказал он, дрожа. — В Дону вода теплая, как парное молоко. Да и течение потише. Но если ты настаиваешь…

— Я верю! Ты здорово плаваешь, Кокбай! — поспешно сказал Бокен.

Кокбай повалился на живот, и Бокен стал его греть, обсыпать песком. Старший брат нежась кряхтел, а потом о чем-то вспомнил, вскочил резво на ноги и побежал в заросли ивняка, куда ушла Кулшара. И тут же до ушей Бокена долетел его возглас:

— Ай-яй-яй! Какая ты красивая без одежды! Да ты, оказывается, белая совсем!

Кулшара завизжала, и Бокен услышал всплеск, — это она тяжело плюхнулась в воду.

— Бессовестный! — сердито сказала Кулшара. — Чтобы полопались твои глаза! Лезешь туда, где купается женщина!

— Да ты что, Кулшара? Неужто стесняешься меня?

— А почему я не должна тебя стесняться? Или ты думаешь, что я потеряла весь стыд? А ну уходи! Я уже превратилась в ледышку. Уходи, говорю. Дай выйти на берег!

Из зарослей ивняка с треском, словно медведь, вывалился Кокбай. Вид у него был обескураженный. Он молча бухнулся на песок рядом с Бокеном. Бокен тоже молчал. Они еще некоторое время позагорали на солнце. Когда появилась одевшаяся Кулшара и, не глядя в их сторону, прошла к машине, они тоже сполоснулись, смыли песок и начали одеваться.

В город они приехали в полдень. Кокбай высадил своих пассажиров у первой же автобусной остановки и, назначив место встречи, покатил на другой конец города по колхозным делам.

Оставшись наедине с Бокеном, Кулшара моментально превратилась в ласковую кошечку, замурлыкала: «Бокентай, Бокентай…»

— Бокентай, миленький, не бросай меня одну, — умоляюще говорила она. — Ты здесь знаешь каждую улицу, а я одна заблужусь.

«Ишь как запела! Может, для кого я и Бокентай, но только не для тебя», — мстительно подумал Бокен. Еще недавно он был бы счастлив сопровождать такую красавицу, оберегая ее от всяких напастей. Но сейчас предательство Кулшары еще было свежо в памяти. И кроме того, Бокен имел свои собственные планы на сегодняшний день, наверняка несхожие с намерениями Кулшары.

К остановке подошел автобус, и Бокен, ни слова не говоря, шагнул в открывшиеся двери.

— Бокентай! — пискнула Кулшара и бросилась за ним, едва не сбив его с ног.

Они стояли на задней площадке, и Кулшара говорила громко, словно кроме них в автобусе никого больше не было:

— Ой, как я испугалась! Думала, отстала от тебя! Бокентай, сначала мы пойдем в магазин, в котором продают золотые кольца. А потом…

Пассажиры посматривали на нее — одни удивленно, другие с усмешкой. А две симпатичные девчонки — сверстницы Бокена — откровенно хихикали, перешептывались, подталкивали друг друга, посматривая на Кулшару. Да и одета была их первая аульная красавица как-то нелепо. Платье мешком. Платок сбился набок… Бокен только теперь обратил на это внимание, сравнив Кулшару с городскими женщинами.

— А потом мы пойдем в магазин для одежды, — продолжала Кулшара, ничуть не смущаясь, на весь автобус.

А Бокен не знал, куда деться от стыда и за Кулшару, и за себя, из-за того что у него такая спутница. И когда автобус подошел к остановке, он, не задумываясь, выскочил из машины.

«Уф, избавился наконец!»- подумал он с облегчением. Теперь можно и в магазин канцелярских товаров. Но рано радовался Бокен. Автобус прошел несколько метров и остановился. Задние двери со скрежетом распахнулись, и на тротуар ступила Кулшара со своими хозяйственными сумками.

— Бокентай, почему