Так уж случилось, что формальным и неформальным представителем и лидером русской колонии в Англии на протяжении 30 лет был Евгений Васильевич Саблин. Между тем о жизни этого незаурядного человека известно его соотечественникам совсем немного. Это неудивительно. Биография дипломата-эмигранта была табу для советских историков; когда все табу на исторические сюжеты в России были сняты и начался невиданный бум интереса к истории русской эмиграции, материалы Саблина оказались наименее доступными: его бумаги находятся в Русском архиве в Лидсе, а также за океаном — в архивах при Колумбийском и Стэнфордском университетах в США. Да и истории русской колонии в Англии исследователи уделяли до обидного мало внимания.

Однако по порядку. Для начала — некоторые «анкетные» данные. Е. В. Саблин родился 20 октября 1875 года в Новочеркасске; после окончания Императорского Александровского лицея в 1898 году был причислен к Министерству иностранных дел. В 1899–1905 годах состоял при российской миссии в Белграде (с 1903 года — второй секретарь миссии), в 1905–1908‐м — секретарь Генерального консульства в Танжере (Марокко), в 1908–1915‐м — первый секретарь миссии в Тегеране, с 1915 года — первый секретарь посольства в Лондоне.

В 1917 году в жизни российского посольства, как и всей России, частицей которого являлось дипломатическое представительство в Лондоне, произошли драматические изменения. Накануне Февральской революции умер российский посол А. К. Бенкендорф; назначенный на его место бывший министр иностранных дел С. Д. Сазонов в должность так и не вступил. Временное правительство сочло его чересчур «реакционным» и отменило назначение. Поверенным в делах пока что стал Константин Дмитриевич Набоков, брат управляющего делами Временного правительства В. Д. Набокова и дядя будущей знаменитости — писателя В. В. Набокова. Саблин стал советником посольства, а после перевода Набокова в Норвегию в 1919 году руководил посольством в качестве поверенного в делах; в дипломатическом листе он значился как представитель бывшего Временного правительства (Representative of the late Provisional Government).

После признания Англией СССР де-факто в 1921 году Саблин утратил дипломатический статус, однако удерживал за собой здание посольства до 1924 года, когда дипломатические отношения между Англией и СССР были установлены в полном объеме.

Вынужденный покинуть здание посольства, Саблин приобрел в Кенсингтоне, посольском квартале Лондона, особняк по адресу: 27 Cromwell Rd. Особняк получил название «Русский дом». Саблин, пользовавшийся авторитетом и уважением и в кругах русской эмиграции, обычно раздираемой внутренними противоречиями, и среди британских дипломатов, был избран председателем Объединенного комитета русских организаций в Англии; он стал также представителем в Англии Нансеновского офиса по делам русских беженцев (при Лиге Наций был образован специальный комитет по делам беженцев под председательством знаменитого полярного исследователя Фритьофа Нансена).

Саблин фактически исполнял консульские обязанности по отношению к русским изгнанникам: выдавал различные справки, удостоверял личность, ходатайствовал о выдаче виз. Его официальный титул звучал следующим образом: представитель русской общины в Соединенном Королевстве, с пояснением, что он к тому же бывший поверенный в делах Российской империи в Великобритании (Representative of the Russian Refugees Community in the United Kingdom [Former Imperial Chargé D’ Affaires for Russia in Great Britain]).

Однако популярность среди соотечественников и, я бы даже рискнул сказать, их любовь обеспечила Саблину не только его официальная деятельность. «Русский дом», который ему помогала вести жена — Надежда Ивановна Саблина (урожденная Баженова, по отзывам современников редкая красавица) стал общинным центром, центром русской культуры в Лондоне. Саблин рассматривал особняк в «посольской слободе» как общее достояние общины. В доме располагалось Российское общество Красного Креста в Великобритании; здесь устраивались собрания, лекции и концерты. Здесь проводились Дни русской культуры: каких бы политических убеждений ни придерживались эмигранты, вряд ли среди них было много людей, не ценивших Пушкина. День рождения поэта и стал датой проведения праздников русской культуры, способствовавших, хотя и ненадолго, объединению эмиграции.

В «Русском доме» выступали И. А. Бунин, В. В. Набоков, М. И. Цветаева, Ф. И. Шаляпин… Саблины собрали ценную коллекцию картин, различных предметов старины. Характерно, что когда Русско-английская торговая компания, основанная еще в XVI веке при Иване Грозном, решила в 1933 году прекратить свою деятельность, не желая сотрудничать с большевиками, ее президент передал Саблину уникальное собрание царских портретов, подаренных за четыре столетия британским негоциантам.

К тому времени Russian House переехал в другой особняк, купленный Саблиным, — на сей раз по адресу: 5 Brechin Place.

Саблин, наделенный недюжинными журналистскими способностями и обладавший «легким пером», много писал: крупных русскоязычных газет в Англии не было, и он печатался в парижских «Возрождении», «Последних новостях», «России и Славянстве», рижской «Сегодня» и даже шанхайском «Времени». Обычные темы его публицистики — внутренняя политика Англии и международные отношения.

Саблин, разумеется, был убежденным противником большевистского режима. В 1931 году он совместно с другой видной представительницей русской эмиграции в Англии — А. В. Тырковой-Вильямс — составил текст обращения русских людей за рубежом по вопросу использования принудительного труда в Советской России и стал собирать подписи для отправки обращения в Лигу Наций. «Обращение к Лиге Наций» было опубликовано в «Возрождении» 21 июня 1931 года. Оно, как и другие протесты эмигрантов против сталинских репрессий, возымело весьма малое воздействие на западные правительства, заинтересованные в торговле с СССР, а с середины 1930‐х годов — и в союзе с ним, в связи с нарастающей германской угрозой.

В середине 1930‐х годов Саблин, все более опасавшийся, что возможная война Германии и Японии против СССР приведет не только к падению большевизма, но и к расчленению страны, начинает все более критически относиться к эмигрантским кругам, возлагавшим надежды на Гитлера как спасителя России от «ига 3‐го Интернационала». Он прекращает сотрудничество в «Возрождении», наиболее отчетливо делавшем ставку на нацистов.

Любопытно, что бывшие российские дипломаты, сами того не ведая, в это время становятся своебразными консультантами советского руководства. Дело в том, что Совет послов, образованный российскими дипломатами в 1921 году, продолжал действовать, несмотря на то что все бывшие послы и посланники стали или представителями беженских общин, или частными лицами. Бывшие дипломаты продолжали поддерживать переписку и регулярно информировали председателя Совета послов В. А. Маклакова, жившего в Париже, о событиях в странах их пребывания, об отношении местных правительств и общественного мнения к СССР, анализировали международную обстановку.

Анализ, что особенно заметно задним числом, был высокого класса. Интересно было бы представить их реакцию, узнай они, что их письма ложатся на стол Сталину… Письма перехватывались и копировались советскими агентами; руководил их деятельностью знаменитый П. А. Судоплатов. Копии перехваченных писем, заверенные его подписью, рассылались членам Политбюро. Можно сказать, что во всяком случае с точки зрения историка работа агентов Разведуправления не пропала даром: в 1998 году Служба внешней разведки и Министерство иностранных дел России издали, по материалам архивов СВР и МИД, под редакцией тогдашнего министра иностранных дел Е. М. Примакова двухтомник «Чему свидетели мы были…», включающий переписку бывших дипломатов за 1934–1940 годы. Наиболее интенсивная переписка велась Саблиным и Маклаковым. Оба они смотрели на события с позиций России, которая «была и будет», независимо от того, какой режим в данный момент находится у власти.