Шрифт:
Закладка:
В эмиграции Кизеветтер много писал. Как уже говорилось выше, число его публикаций зарубежного периода немногим уступало напечатанному в России и приближалось к пятистам. Правда, Кизеветтер не создал в эмиграции крупных исследований. Архивы остались в России; много приходилось писать для заработка. Однако он опубликовал книгу, которая, по нашему мнению, переживет его специальные исследования, вышедшие в России, — воспоминания «На рубеже двух столетий». Маклаков, заметно расходившийся с Кизеветтером в оценке недавнего прошлого, писал ему вскоре после выхода книги:
Не собираюсь Вам писать ни комплиментов, ни критики. Прочел ее с громадным интересом и думаю, что подобные книги самое полезное дело, которое мы можем пока делать… Люди, которые вспоминают прошлое, как Вы, без предвзятости, хотя бы им, как и всем нам и было далеко до объективной правды, все-таки дают… материал, без которого этой правды узнать будет нельзя[991].
Кизеветтер был постоянным сотрудником лучшего журнала Русского зарубежья — парижских «Современных записок», исторического журнала, издававшегося С. П. Мельгуновым сначала под названием «На чужой стороне», а затем «Голос минувшего на чужой стороне», печатался в других эмигрантских журналах, исторических сборниках, много публиковался в газетах — особенно часто в рижской «Сегодня» и берлинском «Руле». Среди его публикаций — статьи, рецензии, историографические обзоры. Как всегда, много «исторических портретов» (среди них — Екатерина II, гр. Д. А. Толстой, И. Д. Делянов, А. С. Суворин, Г. А. Гапон, Франтишек Палацкий и др.). Значительная, пожалуй большая, часть публикаций была рассчитана на массового читателя и носила популярный характер.
В последние годы жизни судьба не жаловала Кизеветтера. Болезни свели в могилу его жену и падчерицу. Тяжелый диабет лишил его возможности дальних поездок. 9 января 1933 года Кизеветтер скоропостижно скончался в своей квартире в Праге.
Последний городской голова Москвы, видный кадет Н. И. Астров писал Маклакову вскоре после смерти Кизеветтера:
А. А. хворал давно. У него была сахарная болезнь. Но лечение инсулином, казалось, поддерживало его в равновесии. Я был у него утром. Мы вели разговоры о разных делах, вспоминали Москву, Университет Шанявского. Он хотел зайти к нам днем, а не следующий день отвезти лежавшему в больнице деньги. Вечером у него сделался сердечный припадок. А к утру его не стало. Смерть была, по-видимому, тихая, без особенных страданий. Он говорил даже, что хорошо было бы так умереть… Его смерть — большое горе для нас всех. Уходит наше поколение. Уходит печально, пережив разрушение того, что строило… Помогите нам поставить памятник на его могиле. Ведь скоро от нашего поколения не останется и следа[992].
Кизеветтера похоронили 11 января 1933 года на Ольшанском кладбище в Праге. На его могиле стоит памятник, воздвигнутый на средства русских эмигрантов[993].
Однако главный «памятник» Кизеветтер воздвиг себе сам — более тысячи созданных им текстов, посвященных русской истории и культуре, увековечили его память лучше любого гранита.
* * *
Так называемый «массовый» читатель был надолго разлучен с творчеством Кизеветтера, а ведь большая часть созданных им текстов предназначалась именно для него. Разумеется, речь идет не о человеке с улицы, берущемся за книгу только в поезде или на пляже; чтение текстов Кизеветтера предполагает интерес к истории и (или) наличие элементарных знаний о прошлом своей страны. Многие тексты Кизеветтера писались не для профессионалов (хотя некоторые из них представляют собой не популяризацию, а вполне оригинальные исследования), а для обычных интеллигентных людей, для которых «толстый» журнал — традиционный предмет домашнего обихода. Почти все они и были первоначально опубликованы в «Русской мысли», которая была для интеллигентов начала века приблизительно тем же, чем «Новый мир» для шестидесятников.
А. В. Флоровский, характеризуя творчество Кизеветтера, писал, что
историк-исследователь сочетался в научно-литературном делании А. А. с историком-художником и прежде всего с портретистом-психологом. Отдавая много внимания архивным изысканиям и изучению законодательного материала и правовых и социальных явлений прошлого, А. А. питал в то же время в себе острое чувство интереса к живой человеческой личности, поскольку она действовала на исторической сцене… Портретная галерея, созданная А. А., и многосоставна, и многообразна. А. А. оставил и опыты портретов во весь рост, и легко начертанные силуэты, и работы в реалистическом духе, и нежные зарисовки пастелевыми красками. А. А. выступает здесь и с опытами портретов-анализов и портретов обобщающего характера[994].
Читатель кизеветтеровских очерков без труда отличит «легко начертанные силуэты» от «портретов-анализов». В 1931 году в Берлине Кизеветтер издал книгу под названием «Исторические силуэты: Люди и события». Это был сборник очерков, включающих как собственно «портреты», так и исследования о пугачевщине, литературоведческие статьи о «Войне и мире» Л. Н. Толстого и «Горе от ума» А. С. Грибоедова и др. Сборник носил популярный характер, и Кизеветтер даже не счел необходимым снабжать включенные в него статьи научным аппаратом.
Кажется, собрание кизеветтеровских «исторических силуэтов», вышедшее более 20 лет тому назад, остается единственным опубликованным в постсоветский период[995]. Составленная автором этих строк книга[996] не является повторением берлинского сборника. Составитель сохранил изящное кизеветтеровское название, но включил в данное издание только собственно биографические очерки, опубликованные Кизеветтером в разное время как в России, так и за границей. За исключением очерка о протопопе Аввакуме, все они посвящены деятелям XVIII — первой половины XIX века. Из берлинского сборника в книгу вошли только «портреты» Екатерины II и Потемкина.
Читатель сможет оценить сочетание краткости, отточенности стиля и строгой научности, свойственные «силуэтам» «кисти» Кизеветтера. Историка отличал жадный интерес к человеческой личности; его биографические очерки с блеском опровергают мнение, что «русская… история скучна и однообразна, что в ней не найти ничего, чем осмысливается и красится жизнь: ни сильных и энергичных людей, ни широких общественных движений, ни яркой драматической борьбы партий за свои интересы и идеалы»[997]. Среди популярных очерков, включенных в эту книгу, выделяются объемистые исследования, посвященные оригинальной личности Федора Ростопчина, известного большинству современных читателей лишь благодаря «Войне и миру» Толстого, а также «двойной портрет» Александра I и его всесильного фаворита, «без лести преданного» А. А. Аракчеева.
