После обмена оскорбительными нотами, показавшими, что никакое примирение между ними невозможно, два тюркских завоевателя перешли к военным действиям. В 1400 г. Тамерлан двинулся походом на Малую Азию. Приняв в Эрзеруме и Эрзинджане присягу на верность от своего вассала Тахертена, он в начале сентября вступил на османскую территорию и осадил Сивас, который сдался дней через двадцать. Еще более фанатичный мусульманин, чем Баязид, он пощадил «правоверных», но приказал похоронить заживо или бросить в колодцы 4000 армянских воинов из османского гарнизона. Довольный этим примером, он на сей раз не пошел дальше и возвратился в Месопотамию. Баязид воспользовался этим, чтобы отобрать у Тахертена Эрзинджан и захватить в плен семью эмира.

Только в июне 1402 г. Тамерлан начал полномасштабную войну против османов. Восстановив Тахертена в Эрзинджане, он пошел по Кейсарийской дороге на Анкару, где, как ему было известно, находился Баязид. Решающая битва произошла к северо-востоку от этого города, у Чибукабада, 20 июля 1402 г. Баязид привел с собой контингенты, набранные среди покоренных им народов. Если сербы остались ему верны, тюрки из Айдына, Ментеше, Сарухана и Гермиана, видя своих эмиров в рядах армии Тамерлана, перешли на сторону того. На закате солнца поражение Баязида стало очевидным. Он попытался бежать, но конь под ним был убит, и он попал в плен. Хотя Тамерлан обращался с ним гуманно, он умер в плену от горя 9 марта 1403 г.

После разгрома османской армии и пленения султана завоевание Западной Анатолии стало для Тамерлана легкой прогулкой. Он разорил Бруссу, первую столицу османов, в то время как его военачальники доходили до Никеи (Изника), «убивая и грабя все, что встречалось на их пути».

По всей Малой Азии Тамерлан восстановил туркоманские княжества, недавно аннексированные османами (1402). Так, он вновь посадил на трон в Ликаонии и Восточной Фригии наследника эмиров Карамана Мухаммеда II. Точно так же в Западной Фригии он вернул трон эмиру Гермиана Якубу II, в Лидии потомку Сарухана, эмиру Хидр-шах-бека, в Ионии бывшему эмиру Алдына Ису, в Карии эмиру Ментеше Музаффар ад-Дину Ильясу, в Ликии и Памфилии наследнику эмиров Теке Осману Челеби и, наконец, в Пафлагонии наследнику Исфандияр-оглы Мубариз ад-Дина Исфандияра. Таким образом, владения османов в Малой Азии сократились до тех размеров, которые они имели на момент смерти Орхана (1359), то есть до Северо-Западной Фригии, Вифинии и Мизии.

Каково же было отношение Тамерлана к христианскому миру? Вопрос этот встал буквально на следующий день после битвы при Анкаре. Как мы уже сказали, в мусульманском фанатизме он, возможно, превосходил Баязида. Перед тем как покинуть Малую Азию, он приказал отобрать Смирну у родосских рыцарей (декабрь 1402 г.). Тимуридский историк Шараф ад-Дин, автор «Зафар-наме»[366], придает большое значение этой победе. Ведь она служила оправданием Тамерлана от возможных упреков приверженцев ислама. Действительно, мыслящие мусульмане не могли не упрекнуть трансоксианского завоевателя за то, что, разгромив Османскую империю, он нанес страшный удар делу ислама. Напротив, взятие Смирны и последовавшая за этим массовая резня христиан реабилитировали деятельность Тамерлана в глазах его единоверцев. «Смирну, которую османский султан безуспешно осаждал семь лет, Тамерлан завоевал менее чем за две недели!.. Мусульмане вступили в город, славя Аллаха, в благодарность которому они поднесли головы его врагов» («Зафар-наме»). Затем тимуридское войско осадило Фокею (Фоджию), генуэзскую концессию, важность которой в торговле квасцами мы отмечали выше, но генуэзцы вовремя откупились, согласившись на выплату дани. «Магона», генуэзская коммерческая компания, владевшая островом Хиос и эксплуатировавшая его мастичные плантации, с которых вывозила мастику, неожиданно принесла Тамерлану вассальную присягу на верность. Наконец, в Константинополе Иоанн VII, регент Византийской империи на время пребывания на Западе своего дядюшки, императора Мануила II, в свою очередь получил от Тамерлана предложение покориться и платить дань, как, впрочем, и генуэзская колония в Пере.

Византийское правительство и перотцы не стали отказываться. Они были слишком тонкими политиками, чтобы не заметить, что, несмотря на грубость требования, несмотря на разграбление Смирны, битва при Анкаре спасла их. Из Константинополя немедленно выехало посольство. Тамерлан принял его благосклонно. «Греческие послы, — пишет Шараф ад-Дин, — пришли изъявить покорность Тимуру. Им была оказана милость быть допущенными на аудиенцию, и они засвидетельствовали почтение и послушание своего властителя приказам его величества, каковому обязались платить ежегодную дань. Затем они преподнесли подарки, состоявшие из множества золотых монет и ценных украшений. Тимур наложил на них дань, которую счел приличествующей, и они подтвердили это договором, который скрепили торжественными клятвами. Затем он приказал дать им почетные халаты и позволил вернуться домой». Тамерлан, ставший сюзереном Византии, якобы пообещал Иоанну VII подкрепление в виде трансоксианского пятитысячного вспомогательного корпуса для продолжения войны с османами в Европе. А генуэзская колония в Пере даже подняла на своих стенах знамя Тамерлана.

1403 г. Турецкая анархия и византийское выживание

В 1403 г. Тамерлан вернулся в Иран, но прежде, чтобы окончательно разрушить Османскую державу, постарался посеять раздор между сыновьями Баязида. Из этих принцев один, Сулейман, обосновался в Адрианополе, откуда управлял европейскими провинциями. Другой, Иса, был провозглашен султаном в Бруссе, но это оспаривал его брат Муса Челеби. Четвертый сын Баязида, Мехмед I, вел партизанскую войну в районе Амасии и Токата в Каппадокии. Эта раздробленность усугубила для османов последствия разгрома при Анкаре.

Христианские державы поспешили этим воспользоваться. Впрочем, Сулейман, султан Адрианополя, сам искал их поддержки, в частности византийского регента Иоанна VII и Венецианской республики. Венецианцы поручили ведение переговоров сеньору Андроса, Пьетро Дзено. Тот начал с организации «лиги» заинтересованных держав: Иоанна VII, Венеции, Генуи и родосских рыцарей. Потом, от их имени, он добился от Сулеймана договора, знаменовавшего серьезное отступление османского влияния (1403). Султан соглашался на открытие всех областей своей империи для торговли четырех держав, и, отступление гораздо более серьезное, он соглашался на то, что «турецкие корабли не могут заходить в Дарданеллы или выходить из них без дозволения василевса или Лиги». По тому же договору Сулейман возвращал византийцам Салоники и территорию вокруг, которые недавно завоевал османский военачальник Эвренос-бей. Он отменял обычную дань для византийского императора, генуэзских черноморских колоний и генуэзской «Магоны Хиоса» (до сих пор дань платили даже генуэзские фактории Эфеса и Фокеи). Наконец, султан давал согласие на территориальные приобретения, которые венецианская Синьория могла сделать в Греции (Афины и др.).

Это был очень неплохой результат. После разгрома при Никополе христианский мир и надеяться не мог на то, что Салоники, второй по политическому, демографическому и экономическому факторам греческий город, вернется