Шрифт:
Закладка:
Калибр с начала шторма «давил на массу». Когда его спросили, что означает это странное выражение, он объяснил, что в боевой машине клемма, отключающая минус аккумулятора от корпуса, находится под сиденьем мехвода и, чтобы до нее дотянуться, надо на это сиденье лечь. Поэтому, если командир заглядывал в люк и видел разлегшегося бойца, тот оправдывался тем, что пытался в такой позе эту самую «массу» «давить» — то есть включить, преодолевая сопротивление довольно тугой пружины. Судя по всему, на корабле этот переключатель был где-то в районе дивана, потому, что с началом ливня Калибр только и делал, что валялся на нем в различных позах. Боцман же с Марио, взяв в компанию Принцессу и Лиссу резались в карты и беседовали.
— Простите за мое любопытство… — Лисса поверх очков внимательно посмотрела на Принцессу, сидевшую напротив, — Но вы, как я поняла, из Порто?
— Да…
— И вашим предком была «Принцесса Жанна»?
— Да…
— Вы не особо разговорчивы.
— У меня есть причины не любить эту тему.
— Ну — я вас понимаю… Ваша семья, как мне говорили, была баснословно богата, но, за поколения, промотало фамильные сокровища, оставив вам только полуразрушенный дом и бесполезную карту… Но я искренне хочу узнать вашу историю. Думаю, и остальные тоже.
— Историю? — Принцесса сверкнула на Лиссу глазами исподлобья, — Ладно — слушайте. Вы правы — когда-то наша семья была очень богата. Но это было давно. Все, что дед оставил моему отцу — это старый ветхий дом. И отец немедленно проиграл его в карты. Нас не выкинули на улицу только потому, что случился оползень и полдома сползло в море. Такое бывает, когда дренажную систему не ремонтировали уже два поколения.
Новому владельцу он стал не нужен, мы заколотили двери в обвалившиеся комнаты и стали жить в том, что осталось. При этом, отец продолжал играть везде, где мог. Думал, что отыграется. Выносил оставшуюся мебель и вообще всё, что представляло хоть какую-то ценность, тратил на это все деньги, которые зарабатывал мелкими подработками.
Ели мы то, что удавалось вырастить в саду. Однажды утром я пошла собирать яблоки и нашла отца повесившимся на дереве. Револьвера, чтобы застрелиться, у него не было. Он его проиграл уже давно. Рядом лежало письмо, в котором он говорил, что проиграл самое ценное, что у него было, и это его единственный выход. Однако самоубийство не помогло — его «партнер» пришел за своим выигрышем.
За мной… Мне тогда было четырнадцать и я прекрасно понимала, что это значит. Я спряталась в кустах за домом. Там росли такие мощные злые колючки, где я любила лазать в детстве. Понимаю — странно, но у меня было не так много развлечений и игрушек, как вы понимаете.
В общем, я спряталась там и сидела почти два месяца, выбираясь только по ночам, чтобы украсть немного еды. А потом этого «партнера» убили — он занимался продажей девочек из трущоб в бордели. Какие-то «гастролеры» решили поиграть в благородных мстителей и расстреляли его вместе с охраной.
Я смогла вернутся домой. За это время его разграбил окончательно хотя, учитывая, что мой папаша умудрился вынести даже рамы со стеклами и лепнину, не думаю, что им много что досталось…
— Очень печальная история… — Лисса сохранила невозмутимое выражение лица, но по тону было понятно, что услышанное её расстроило, — Странно, что вы после такого вообще карты в руки берете…
— Карты-то в чем виноваты?
— Да. Пожалуй вы правы… Мне в этом смысле повезло куда больше, чем вам. Мой отец тоже имел странности… Это вообще отличительная особенность нашей семьи. Посмотрите на дядю — тоже самое, только с упором в археологию и историю.
— Кстати, синьора, — полюбопытствовал Марио, — А почему ваша фамилия «Шварц», а не «Криг»?
— Потому, что отец с матерью так и не нашли времени заключить официальный брак. Папа все время пропадал в своих экспедициях и я так и осталась «бедной незаконнорожденой малюткой Лисси, которой очень повезет, если кто-то сжалится и возьмет её замуж».
Лисса сделала такое лицо, что впечатлился даже признанный мастер страшных гримас Боцман.
— Я слышала это с того момента, как начала понимать, что происходит. Поэтому, в детстве моими лучшими друзьями стали книги. В колледже у меня была заслуженная репутация зануды и библиотечной моли, из дома я съехала потому, что мне начали намекать, что излишняя ученость — помеха для счастливого брака… Потом я закончила учебу и на паре собеседований мне доступно объяснили, что мой карьерный потолок — секретарь-машинистка.
В общем, плюнув на все, я нашла отца, который как раз восстанавливался после перенесенной лихорадки в доме своего коллеги. Он выбил для меня место ассистента в очередной экспедиции и уже через месяц мы плыли на Острова изучать содержимое жертвенных колодцев монго.
— Вы правы… — Принцесса криво ухмыльнулась, — Вам с отцом повезло куда больше…. Он сейчас жив?
— Не знаю. У меня не самое крепкое здоровье, так что жизнь в походных условиях привела к тому, что у меня начались мигрени и обмороки. Отцу удалось устроить меня смотрителем той свалки, что местные считали «музеем». А сам укатил в очередную экспедицию. Обещал, что по возвращении привезет нечто особенное. С тех пор о нем нет никакой информации.
— Скучаете по нему?
— И да и нет. Отец заботился обо мне, но мы никогда не были особо близки. Он не воспринимал меня как дочь — скорее как приятеля и единомышленника. Я не уверена, что папа вообще понимал, что ответственен за мое появление. Он был весь там, в своих «культурных слоях» и «предметах культового назначения». Поэтому и для меня был скорее научным руководителем, чем отцом. Единственный, по кому я действительно скучаю — это Гай Октавий Фурин…
— Кто?
— Ее ручной лев, синьора… — пояснил Марио, — Подарок от братьев. Они их пытаются одомашнить.
— Я же говорила, что наша семья со странностями, — пожала плечами Лисса.
— Ты держишь дома настоящего льва? — недоверчиво переспросила Принцесса.
— Ну да. Фурин такой лапочка… Очень ласковый.
— Я боюсь спросить, сколько ты тратишь на еду.
— А куда мне еще девать жалование? Я живу при музее — он располагается в старом форте времен основания. Живу одна. Единственный человек кроме меня там — садовник. Он очень старый, ему лет шестьдесят, если не больше и он приходит раза два в неделю. Посетителей почти нет. Иногда только заходят местные знатные семьи, чтобы показать детям реликвии их предков.
— Они сдали их в музей?
— Да. В
