законную власть в королевстве. Тем не менее, во многих отношениях интердикт был бы еще хуже. До тех пор, пока будет действовать такой запрет, в Чарисе будут приостановлены все церковные таинства, отправление должностей и исполнение функций. Не будет ни крещений, ни свадеб, ни месс, ни похорон. И это будет продолжаться до тех пор, пока запрет не будет снят.

Наложение такого сурового и весомого наказания, как сказал Дючейрн, никогда не было чем-то таким, к чему следует относиться легкомысленно. Его последствия для душ тех, кто оказался в нем, вполне могут быть ужасными.

Это было достаточно плохо, но едва ли это было все, что могло последовать из предложенных Мейгвейром действий. Объявление отлучения и интердикта было всего в одном крошечном шаге от объявления священной войны, и как только священная война будут открыто объявлена, не могло быть никакого отступления от схватки не на жизнь, а на смерть между Церковью и теми, кто противостоял ей.

И единственное, чего это не сделает, - это убедит Чарис добровольно вернуться в лоно церкви, - подумал он. - Кэйлеб и Стейнейр никогда бы не зашли так далеко, как они уже зашли, если бы не были готовы идти до конца, и даже отчеты Жэспара ясно показывают, что подавляющее большинство чарисийцев согласны со своим королем и их новым "архиепископом". Так что даже если мы объявим Кэйлеба отлученным от церкви, а весь Чарис поместим под запрет, им будет все равно. Или, по крайней мере, они не обратят на это никакого внимания. Они будут продолжать хранить ему верность, а это будет означать, что мы создали ситуацию, в которой они будут открыто бросать вызов Матери-Церкви. И это не оставит нам иного выбора, кроме как в конце концов объявить священную войну, чего бы мы ни пожелали.

Интересно, именно поэтому Жэспар и Аллейн так за это выступают? Потому что это обяжет нас раз и навсегда, перед всем миром, стремиться к полному уничтожению Чариса?

- Возможно, к этому шагу нельзя относиться легкомысленно, - сказал Клинтан, - но рано или поздно нам придется сделать этот шаг, Робейр, и ты это знаешь. Учитывая то, что уже сказал Замсин, думаю, что у нас нет другого выбора, кроме как пойти дальше и сделать это сейчас. Перейти в наступление и предвосхитить любую искаженную версию событий, которую Чарис может захотеть опубликовать для всего мира. Если, конечно, у тебя нет идеи получше?

* * *

Ледяной дождь лил с темного, как полночь, неба, хотя технически до официального захода солнца оставался еще час или около того. Ветер поднимал водяные столбы, швыряя их в лица любому, кто был достаточно глуп, чтобы оказаться в них, и ткал тонкие завесы танцующего тумана там, где он взбивал воду, каскадом падающую с карнизов.

Ни у кого из посетителей, собравшихся в церкви архангела святой Бедар, не было ни времени, ни желания остановиться и понаблюдать за погодой. Ухоженный кустарник и декоративные деревья вокруг церкви топорщили ветви, на которых еще держались последние разноцветные брызги листьев, или махали уже обнаженными приближающейся зимой ветвями, когда ветер хлестал по прочной каменной кладке церкви, и это было гораздо лучшей метафорой для посетителей, чем любые причудливые видения танцующей воды.

Церковь архангела святой Бедар была довольно старой. Традиция гласила, что храм архангела Бедар был построен всего через год или два после самого Храма; хотя, в отличие от Храма, он явно был делом рук смертных. И, несмотря на свою древность, в наши дни им мало пользовались. Он находился менее чем в двух милях от Храма, и любой, кто мог, предпочитал пройти дополнительные несколько тысяч ярдов, чтобы поклониться в Храме. Несмотря на это, его возраст и тот факт, что бедаристы считали его матерью-церковью своего ордена, означали, что за ним тщательно ухаживали, и, как и в любой церкви, его двери были постоянно открыты для любого верующего в любое время, как того требовал закон.

Однако близость Храма означала, что церковь, несомненно, была почти забыта подавляющим большинством верующих, и поэтому большую часть времени она была предоставлена самой себе, дремля в тени своих более крупных, новых и престижных братьев и сестер. Действительно, большую часть времени люди, казалось, забывали о ее существовании, что делало ее подходящим для целей людей, собравшихся в ней, несмотря на проливной дождь.

Прибыл последний посетитель, проскользнув через тяжелые деревянные двери в прихожую церкви. Он отдал свой плащ ожидающему младшему священнику, обнажив оранжевую сутану викария Церкви Ожидания Господнего, а затем быстрым шагом направился в собственно церковь. Остаточный запах столетий благовоний, свечного воска и типографской краски молитвенников и сборников гимнов приветствовал его, как утешающая рука, несмотря на влажный осенний холод, который отчетливо ощущался даже здесь, и он глубоко вдохнул аромат Матери-Церкви.

Двадцать с лишним других мужчин ждали его. Большинство из них были одеты в ту же оранжевую сутану, что и он, но были и другие в более скромных одеждах архиепископов и епископов. Было даже несколько простых верховных священников, и все они повернулись, чтобы посмотреть на него, когда он появился среди них.

- Прошу у вас прощения, братья. - Глубокий, прекрасно поставленный голос викария Сэмила Уилсина, хорошо соответствующий его священническому призванию, легко разносился сквозь шум дождя, барабанящего по шиферной крыше церкви и по витражным окнам. - У меня был неожиданный посетитель - по чисто рутинным церковным делам - как раз в тот момент, когда я готовился уходить.

Несколько других мужчин заметно напряглись при словах "нежданный гость", но расслабились с почти слышимыми вздохами облегчения, когда Уилсин закончил свое предложение. Он криво улыбнулся их реакции, затем махнул рукой в сторону скамей в передней части церкви.

- Полагаю, что нам, вероятно, следует заняться своими делами, теперь, когда к вам добавились опоздавшие, - сказал он. - Никогда не стоит объяснять, что здесь делают многие из нас в подобную ночь, если кто-то случайно пройдет мимо.

Как он и предполагал, его выбор слов породил свежую атмосферу срочности, и остальные быстро расселись на скамьях, на которые он указал. Он сам подошел к перилам вокруг святилища, преклонил колени перед традиционными мозаичными изображениями архангелов Лэнгхорна и Бедар, затем встал и снова повернулся к ним лицом.

- Во-первых, - сказал он серьезно, - позвольте мне извиниться за то, что я вызвал всех вас так быстро. И за то, что попросил вас собраться на незапланированную встречу. Все мы слишком хорошо осведомлены о рисках, связанных с импровизацией