Байрон.

Эти байроновские строки Володя повторял во время нашей встречи, которая оказалась последней. После окончания Университета Владимир Стеценко стал работать и работал до оконца своих дней в Издательстве «Советский писатель». Володе я обязан появлением книги моих повестей и рассказов «Приз Бородинского боя». Ему и Михаилу Числову. Миша, наш однокурсник, был главным редактором в «Советском писателе», он включил мою книгу в план переизданий, приговаривая: «Хотя мы тебя не издавали». Но директор издательства воспротивился включению моей книги в план.

Позвонил я Е. М. Тяжельникову, который стал помощником Брежнева, а до этого как Секретарь ВЛКСМ назначил меня ВицеПредседателем Клуба молодой творческой интеллигенции. «Евгений Михайлович, – говорю, – затирают!» Через десять минут раздается звонок от директора: «Дорогой мой, зачем же вы беспокоили такого важного человека?» – «Знаю, дорогой мой, и ты сам знаешь, зачем», – думаю про себя, а книга вернулась в план.

В Иностранном отделе. К вопросу о Сахарове

«Н. Н. Яковлев приехал в Горький и пришёл в квартиру, где А. Д. Сахаров проживал в ссылке…»

Версия из Интернета.

Андрей Дмитриевич Сахаров – из тех общеизвестных личностей, с которыми я не был знаком, но косвенно случалось с ними соприкасаться, и что я о них слышал, то светотенью очерчивало их фигуры.

В больничной палате лежал я с начальником академического строительства, он чинил Сахарову дачу, рассказывал, как зимой, в лютый мороз, Андрей Дмитриевич появлялся в рваных вязанных перчатках с пальцами наружу, и в словах человека, мыслившего практически и чувствующего малейшую показуху, сквозило недоверие к святой простоте.

Слышал я речь проницательного литературного критика Людмилы Сараскиной о том, как Сахарова используют наши «маяки перестройки», а он с тем же безотчетным простодушием позволяет им это делать.

Приятель и сотрудник брата Сашки, Вячеслав Шевелько, ученый секретарь теоретического отдела ФИАНа, живописал служебный визит в Горький, когда завотделом академик В. Л. Гинзбург, приостановив попытку Сахарова устроить политическую демонстрацию, перевел разговор на физику.

Видел я Сахарова лишь однажды, видел, но не слышал. На Московском Международном Форуме 1987 г. стоял я рядом с актером Грегори Пеком у дверей зала, где ожидалась речь Сахарова. Супергерой экрана, отказавшийся фотографироваться в ковбойской шляпе, сам готовился к политической карьере на высшем уровне (по примеру собрата по киноискусству, правда, принадлежавшего к другой партии), он присматривался к расстановке сил в условиях нашего переходного периода, о чем и беседовал с тут же стоявшим Георгием Аркадьевичем Арбатовым. Дальше открытых настежь дверей я не пошел, не потому что был занят чем-то особенно важным, а в силу гнетущего ощущения, будто почва уходит из-под ног. Речи Сахарова я не слышал, но его интервью и статьи, печатавшиеся на Западе, читал, всё было верно и от начала до конца неверно. Верно, ибо дуроломства у нас было предостаточно. Неверно, ибо миротворческие рассуждения о том, что нам никто не угрожает и никто нападать не собирается, напоминали фразы из тех англо-австралоамериканских политических романов, какие уже начали появляться, и я о них рассказывал на лекциях по путевкам Общества «Знание». А нападать оказалось и ненужно, с внутренней помощью взяли голыми руками.

В 1981 г. вызвали меня в Иностранный Отдел Академии Наук за получением международного паспорта, а сами на меня внимания не обращают, впились в книгу «ЦРУ против СССР», только что вышедшую вторым изданием. Этой книги я тогда вообще не читал, но слышал, что там говорится о супруге академика-диссидента Елене Боннер. Когда же прочитал я мемуары Сахарова, то описание конфликта из-за неё между Андреем Дмитриевичем и автором книги Николаем Николаевичем Яковлевым вызвало у меня недоумение с первых строк, с описания внешности явившегося к Сахарову «человека среднего роста, выглядевшего вялым»[270]. Похоже, к Сахарову явился не тот Н. Н. Яковлев, с которым я был знаком.

В мемуарах Сахарова это столкновение занимает несколько страниц, вот краткое, вполне адекватное изложение на английском, даю перевод: «14 июля 1983 года Н. Н. Яковлев приехал в Горький и пришёл на квартиру к ссыльному Сахарову. Свой приход незнакомец объяснил желанием взять у академика интервью для третьего издания книги “ЦРУ против СССР”, хотя на самом деле он имел намерение позлить Сахарова. Сахаров вначале долго и терпеливо пытался переубедить Яковлева, но когда тот стал повторять оскорбления в адрес его жены, Сахаров дал ему пощёчину и выгнал из квартиры».

Наверное, так и было, но Николай Николаевич Яковлев, каким я помню его по совещанию в Зарубежной редакции издательства «Молодая Гвардия», был рослым, я бы сказал, высоким, сдержаннонеторопливым, по окраске блеклым, однако никак не расслабленным. Фигура внушительная, всякий, кто решился бы дать такому мужику пощечину, должен был бы дважды подумать, прежде чем его атаковать. Н. Н. Яковлеву с его корпуленцией не требовалось проявлять суетливость и бегать вокруг стола, как описано у Сахарова.

Странно со слов Сахарова звучит и саморекомендация пришедшего, «только историка, не специалиста [по международным делам]»[271]. Николай Николаевич Яковлев был известным исто-риком-международником. Был или не был он родственно связан с Александром Николаевичем Яковлевым, но вышедшая под именем Александра Николаевича книга «Pax Americana», без сомнения, написана с помощью книг Николая Николаевича. В этой книге Александра Николаевича попадается множество раскавыченных, сделанных без сноски цитат, буквальных совпадений из книг Николая Николаевича. На совещании в издательстве, где я присутствовал, Николай Николаевич говорил о внешней политике США. В его речи странной показалась сделанная им ссылка на такой источник, как журнал «Плейбой», где, по словам Николая Николаевича, «появляются серьезные статьи». Появлялись или не появлялись в «Плейбое» заслуживающие внимания материалы, не скажу, не следил за журналом для людей средне-преклонного возраста, нуждающихся в разглядывании соблазнительных фотоизображений. Во всяком случае, Николай Николаевич, какого мы слушали, говорил о международных делах как знаток[272].

Зачем пришедший к Сахарову решил ломать шута и строить из себя «не специалиста», если в международных делах Н. Н. Яковлев что называется собаку съел? Скорее Сахаров показал бы себя профаном, заговори с ним о международных делах настоящий Н. Н. Яковлев. Физик, высказавшийся в зарубежной печати не по своей специальности, проиграл бы американисту, работы которого я знал, начиная с биографии Вашингтона, проходившей в той же редакции ЖЗЛ, что и моя биография Дефо. Эрудиция Николая Николаевича уходила далеко за пределы журнала «Плейбой». А статья физика в англо-американском журнале «Международные дела» (Foreign Affairs) отдавала дилетантизмом, что признавали даже сочувствующие Сахарову международники.

Реальный Н. Н. Яковлев, заговори он с А. Д. Сахаровым