Шрифт:
Закладка:
— Кто? Саня?
— Да.
Испытываю странное чувство. Не могу предположить, что там написано.
— Все, я пошел.
— Игорь Владимирович, — обращаюсь к нему, встрепенувшись.
— Что? — оборачивается у выхода.
— У меня в квартире две собаки. Я был бы благодарен, если бы вы куда-нибудь пристроили этих ребят.
— Девчонка забрала их с собой, — отвечает напоследок.
*********
Абрамов-старший и впрямь становится моим адвокатом. Видимся мы редко. Что-то происходит, однако время неумолимо летит. Проходит месяц за месяцем. Заканчивается весна. Заканчивается лето, а следствие по моему делу все ведется.
В один из дней узнаю от Игоря информацию о том, что наконец назначено заседание суда. На двадцать пятое сентября.
Абрамов не кормит меня иллюзиями. Скорее наоборот. Морально готовит к тому, что мне придется там услышать. Его поведение и настрой дает понять, что ничего хорошего ожидать не стоит. Влепят мне до хрена.
Прислонившись спиной к стене, закрываю глаза.
Снова не спится.
В такие моменты я обычно думаю о Ней. О моей Сане.
Сейчас, накануне заседания суда, особенно жестко накрывает. Лишь сидя в этих стенах в полной мере осознаю, насколько безответственно поступил по отношению к своей семье. Игорь прав. Вспыльчивость, горячность и несдержанность — наши злейшие враги. При мысли о том, что я мог бы быть там, где нужен, сердце на ошметки рвется…
У меня родится сын или дочь. Только как же горестно, оттого что я не буду рядом в этот знаменательный день.
Не услышу первое слово.
Не увижу первые шаги.
Не смогу наблюдать за тем, как мой ребенок растет.
Как пойдет в сад и первый класс.
Один Бог знает, сколько лет ему или ей будет, когда меня выпустят.
«Я буду ждать Тебя»
В своей записке написала моя Рыжая.
Но давайте будем реалистами. Мне грозит не год, не два и не пять. Глупо надеяться на то, что она сдержит слово. Да и не обязана после всего того, через что мы прошли. Одна свадьба чего стоит.
Никогда не забуду тот ее потерянный взгляд, когда она сидела у машины, в испачканном кровью платье и смотрела на то, как расстреливают наших друзей.
Не забуду и то, как горько плакала на похоронах Кабанова. Регины. Калашникова…
Впервые за много лет я подумал о том, что тогда, в Бобрино, мне не стоило поддаваться искушению. Ну или как вариант, не стоило искать встреч с ней после… Или не стоило начинать все по второму кругу.
Зачем было ломать жизнь девчонке?
Эгоист.
Не смог дать ей шанс на счастливое, спокойное будущее. Вместо этого крепко привязал к себе, автоматически подставив под удар.
«Замутим, Бесsтыжая?» Замутил, конченый.
Но, сука, если бы не Сашка? Как вообще существовал бы?
Перебирал в памяти каждый яркий эпизод из нашего общего прошлого и понимал, что без нее, без моей Бесстыжей, своей жизни совершенно не представляю. Она ведь ворвалась в нее диким ураганом. Разнесла все к чертям в щепки и засела железной занозой в сердце. Не вытащить…
Это моя девчонка. Моя.
Тем сложнее заставить себя представить, что с ней будет кто-то другой. Тот же Юнусов, к примеру. А стоит признать, что вот он-то как раз кандидат более чем достойный. И если игнорировать свою антипатию к нему и смотреть на вещи здраво, то да. Именно такой человек должен быть с ней рядом. И будет, скорее всего. Ведь та безусловная любовь, которую он испытывает к Саше, не позволит ему остаться в стороне. Если она позволит…
Стиснув челюсти до скрежета зубов, призываю себя к спокойствию. Однако бурная фантазия, как назло, издеваясь надо мной, подбрасывает картинки с их участием.
Не будет она тебя ждать. Да и чего ждать по факту? Ты выйдешь отсюда нескоро. И кем? Бывшим депутатом, лишенным своей должности при крайне нелицеприятных обстоятельствах? Бандитом, отмотавшим срок?
Зеком. Вот кем ты будешь.
Ни одна нормальная женщина не захочет связываться с таким персонажем.
Утопия в общем. И Боже, как я рад, что мать всего этого не видит. Самый большой ее кошмар стал явью. Она так опасалась того, что я пойду по стопам отца и повторю его судьбу…
Молодец, Илья. Ты его, похоже, переплюнул.
— Эй ты, через десять минут будь готов на выход.
Приподнимаю голову. Прищуриваюсь. Встаю, иду умыть лицо.
Голова неимоверно тяжелая. Тело напряжено до предела. Сердце колотится в ускоренном ритме.
Сегодня суд. Сегодня озвучат приговор, который разделит мою жизнь на «до» и «после».
— Пошли.
Меня ведут не на улицу к буханке. Я оказываюсь в том помещении, где обычно встречался с Игорем. И вот так сюрприз, за столом сидит подполковник Харитонов. Аж дар речи теряю.
Сказать, что это полнейшая неожиданность, — ничего не сказать.
— Оставьте нас, — требует, глядя на моего конвоира. Тот беспрекословно подчиняется. — А ты, сядь.
Ну хер с тобой.
Выполняю его пожелание. После чего мы с минуту молча испепеляем друг друга.
— Позлорадствовать пришли, товарищ подполковник?
— Хотел бы, — отзывается зло.
— Ну так есть повод. Поздравляю с победой. Вы выиграли нашу войну.
Подлостью и хитростью. Этого у него не отнять.
Уничтожает меня взглядом, полным ненависти и презрения.
— Нормально спите? — имею наглость спросить. — Выглядите неважно, тесть.
— Не тебе давить на совесть. И не смей так меня называть, — кривит губы.
Киваю.
— Я никогда не одобрю выбор Александры.
— Вы повторяетесь. Это я уже слышал.
— Но она моя дочь. И ты… рожа бандитская, все сделаешь для того, чтобы она была счастлива.
— Я потерял нить нашего разговора.
— Заткнись и слушай сюда! — стучит кулаком по столу. — Если ты, падла, ее бросишь или обидишь… Если, сука, опять из-за тебя ее жизни будет угрожать опасность, — резко хватает за футболку, — я тебя найду и убью собственноручно. Ты меня понял? — орет мне в лицо.
— Понял.
— Один неверный шаг — и тебе конец.
— К чему все это?
— Я предупредил! — отпуская, рычит, оскалившись. После чего поднимается со стула, забирает фуражку и выходит. Оставляя меня в состоянии полнейшей растерянности.
— Встал. На выход. Вещи получишь у дежурного, — говорит мне сотрудник СИЗО.
Вещи.
— Ты оглох, что ли? Вставай!
Непонимающе на него таращусь.
— Але!
Сглотнув, делаю то, что сказали. И все то время, что иду, не верю в происходящее
Дежурный выдает мне пакет
