начало, а на следующий день был сыгран не менее темпераментный конец. Место стыковки двух частей было скреплено «при помощи молотка и гвоздей», но зато весь огненный драйв момента был сохранен.

«...Запись получилась плохая, потому что она задумывалась как плохая и она вышла плохая, — считает Панченко. — Не было желания играть хорошо. Было полное удовлетворение тем уровнем, на котором это все происходило. Если в этом альбоме и присутствует удача, то она заключается в том, что была найдена специальная музыка, которая смогла выдержать дерьмовый звук, дерьмовые инструменты и дерьмовых музыкантов».

Вскоре группа «Товарищ», не выдержав тяжести внутренних противоречий, распадается. Как это и случается с несостоявшимися супергруппами, на ее осколках возникло сразу три коллектива: «Казма-Казма» (Евгений Ходош), «Эльза» (Ярослав Куликов) и «Чужой» (Андрей Монастырный). Функции барабанщика в каждом из проектов в течение нескольких лет выполнял Евгений Николаевский.

В начале 1993 года внезапно реанимированный «Товарищ» попробовал записать новую программу, состоящую из длинных, ни на что не похожих по форме 10-минутных психоделических композиций. Для создания необходимой акустики в квартире Панченко из комнаты вынесли всю мебель... Работали около двух месяцев, но завершения эта работа не получила.

Той же весной, незадолго до эмиграции Панченко в США, «Товарищ» выступил на фестивале альтернативного рока «Индюшата» в Москве. Вместо скрипки в состав группы была введена виолончель, вместо эпизодического синтезатора — активный рояль. «Товарищ» обрушил на слушателей цикл новых песен, в которых Панченко отошел от прямолинейной сатиры и галлюцинаторного потока сознания в сторону мягкой лирики и неземных по красоте образов. Перемены в мировоззрении лидера группы были налицо.

«В конце 1980-х от замаячившего вдалеке призрака свободы людьми овладела какая-то массовая истерия, — говорит Панченко, который в течение последних лет работает программистом в небольшом городке под Филадельфией. — Меня это все очень коробило — в частности, реакция рокеров и исполняемый ими политрок. Я спародировал его на свой лад. Это был удачный случай выхаркнуть из себя всю свою злобу, очистив тело от паров и миазмов. Подтверждение этой философии я встретил позднее у Стивена Кинга. Когда у него спросили, зачем он в своих книжках убивает детей, Кинг ответил: “Я должен выводить из организма вредные вещества”».

Гражданская оборона. Русское поле экспериментов (1989)

сторона A

Как сметана

Вершки и корешки

Бери шинель

Новогодняя песенка

Непонятная песенка

Лоботомия

сторона B

Зомби

И снова темно

Заплата на заплате

Русское поле экспериментов

К весне 1988 года «Гражданская оборона» превратилась из студийного проекта в реально функционирующую рок-группу: Летов на басу, Кузя Уо и Игорь «Джефф» Жевтун — гитары, Аркаша Климкин — ударные. На концертах эти четыре человека в драных куртках и джинсах рубились не на жизнь, а на смерть. Играли на предельно форсированном звуке — когда тормоза отпущены, а инструменты на пульте выведены по максимуму. На перегрузки и искажения по частотам никто не обращал внимания. Рев, переизбыток ненормативной лексики, сильнейший энергетический поток, который затягивал внутрь, как водоворот. Музыки, как таковой, не было вообще. Не случайно весной 1988 года по стране пошло гулять выражение: «Панк-рок существовал в СССР ровно двадцать минут — во время концерта «Гражданской обороны» в Новосибирске. Все остальное — это уже постпанк».

Отыграв на VII ленинградском рок-фестивале, Летов сотоварищи временно прекращают концертную деятельность. Зафиксировав за несколько июньских дней на репетиционной точке «Аукцыона» болванки сразу четырех альбомов («Русское поле экспериментов», «Здорово и вечно», «Армагеддон попс» и «Война»), Летов решил продолжить сессию в Омске. В окружении аукцыоновской фирменной аппаратуры и всевозможных преобразователей звука он окончательно убедился в том, что «при хорошем качестве записи теряется что-то очень важное из того, что мы в это вкладываем».

За последние два года в сознании Летова довольно ясно выстроилась концепция того, как надо и как не надо записываться его группе. «Как правило, звук у нас очень странный, — считает Летов. — Первое ощущение — что звук «очень говно», очень плохой. Все инструменты вроде бы присутствуют и звучат, но при этом все вместе ни на что не похоже».

Для создания «фирменного» саунда «Гражданской обороны» омская квартира Летова была превращена в настоящую подпольную студию ГрОб Records. Стены комнаты были покрыты звукоизоляционным материалом. В углу находилась купленная у «Калинова моста» ударная установка, которая со временем начала обрастать кучей всевозможных перкуссий, бонгов и там-тамов. В часть барабанов напихивались какие-то тряпки — «чтобы звучало как-то по-новому или, наоборот, вообще не звучало». Два развороченных магнитофона «Олимп» стояли со снятой панелью, отпугивая случайных посетителей своей обнаженностью и беззащитностью.

Лидер «Гражданской обороны» старался максимальное количество инструментов записать вживую. Микрофоны использовались исключительно советские, поскольку, по летовским понятиям, «они обеспечивают крайне хриплое звучание». Периодически микрофоны прикреплялись к торшеру и, вращаясь вместе с ним по кругу, фиксировали звук на разных расстояниях и под разными углами. Если вдумчиво прочитать предыдущее предложение, становится понятным, почему сам процесс записи в ГрОб Records Летов любил характеризовать фразой «давали Кулибина».

К началу осени 1989 года Летов уже наверняка знал, что именно будут представлять собой новые альбомы «Гражданской обороны». «Процесс создания альбома, предшествующий записи, начинается с того, как внутри тебя возникает состояние охоты и охотника, — говорит Летов. — Совершенно конкретным образом появляется состояние погони. Начинается мучительная и агрессивная охота «за этим», которая выражается в ничегонеделаньи, в наркотиках, блужданиях по лесу, попытках пить водку, драться и т. п. Но когда необходимое состояние ловится за хвост — нечаянно, но очень точно — после этого все создается одним махом. Ты как будто становишься трубой, через которую со страшной силой и скоростью пропускается чудовищный поток всевозможных образов».

...Одним из событий, послужившим для Летова импульсом к созданию цикла песен «Русское поле экспериментов», стало самоубийство гитариста «Гражданской обороны» и «Калинова моста» Дмитрия Селиванова. Это произошло в апреле 1989 года. «Весенний дождик поливал гастроном / Музыкант Селиванов удавился шарфом / Никто не знал, что так будет смешно / Никто не знал, что всем так будет смешно», — написал Егор через несколько дней в песне «Вершки и корешки». В «Русском поле экспериментов» Селиванову также посвящалась шаманоподобная хардкоровая «Лоботомия», первоначально записанная в рамках параллельного проекта «Коммунизм». Из еще одного «коммунистического» альбома «Веселящий газ» была взята лирическая композиция «Бери шинель» (спетая в дуэте с Янкой) — сплав летовской мелодии с фрагментом молодежного гимна 1960-х «Like A Rolling Stone» и песней в исполнении Марка Бернеса «Бери шинель, пошли домой».

Большинство номеров в «Русском поле экспериментов» по своей