Шрифт:
Закладка:
«Возможно, это судьба!»
Эпизод 2: Хогвартс, 30 августа 1992 года
В конце августа воленс-ноленс всем им пришлось вернуться домой. На носу был новый учебный год, а это значит, что девочкам Энгельёэн и Гарри Поттеру надо было готовиться к учебе, а Лили – к преподаванию. Анне же предстояло большое заседание Совета Попечителей и беседа тет-а-тет с директором Дамблдором. С предложением встретиться и обсудить «некоторые наболевшие вопросы» обратился к ней сам Великий Светлый, и Анна не нашла достойной причины, чтобы избежать этой встречи. В конце концов, Дамблдор не просто так погулять вышел. Он директор Хогвартса и Верховный Чародей Визенгамота, и пусть Альбус ей не друг, но все еще и не полноценный враг. Во всяком случае, не такой ультимативный враг, как пожиратели смерти или сам темный лорд Волан-де-Морт. Поэтому, обсудив с другими членами Совета последние поправки к бюджету и штатному расписанию, перешли к разделу «Разное». Утвердили прием переводом девяти новых студентов из европейских, азиатских и американских школ, среди которых уже числился Галеаццо Сфорца, и кратко обсудили те изменения, которые необходимо было внести в учебный план. В принципе, нововведения имели место быть уже в этом году: факультативы по боевой магии, дуэлингу и женскому ведовству. Однако на повестке дня были дополнительные шаги в сторону расширения изучаемых тем и углубления знаний в тех областях, которые наиболее пострадали от министерских сокращений в прежние годы. Дамблдору этот праздник либерализма был крайне неприятен, - и он этого даже не скрывал, - но ничего с этим поделать не мог, поскольку новый состав Совета Попечителей пользовался серьезной поддержкой двух из трех основных фракций Визенгамота. Особенно его огорчало то, что уже в этом учебном году в рамках всех четырех основных предметов, изучаемых в Хогвартсе со 2-го по 7-й курсы, - Трансфигурация, Чары, Зелья и Древние руны, - вводились новые темы, под общим названием «Опасные, Пограничные и Запрещенные Магические Практики». Директор возражал, утверждая, что эти знания излишни и небезопасны в столь юном возрасте, но не был услышан. Тогда он попытался спихнуть эти темы на курс «Защита от Темных Искусств», но получил и здесь яростный отпор. Его оппоненты, во-первых, апеллировали к тому, что это совершенно разные предметы, а во-вторых, напоминали, что с преподавателями ЗОТИ в Хогвартсе уже несколько лет происходит какая-то ерунда. Они слишком часто сменяются, и, по большей части, не отличаются компетентностью. В общем, разговор получился недолгим, но обсуждение – бурным и не всегда конструктивным, а результаты дискуссии оказались гораздо более проблематичными, чем ему хотелось бы.
«Ну, хоть что-то!» - удовлетворенно отметила Анна, поднимаясь из-за стола и направляясь в кабинет директора.
Честно сказать, ей не хотелось встречаться с ним с глазу на глаз. Не то, чтобы она боялась. Вовсе нет. Но у нее имелся определенный опыт общения с Дамблдором, и, надо сказать, это был негативный опыт. Они редко, когда сходились с директором во мнении по обсуждаемым вопросам. Чаще конфликтовали, не переступая, впрочем, черты, за которой начинается «вооруженное противостояние». И сейчас, как обычно, Анна не ожидала от этой встречи ничего хорошего. Пререкания, взаимные обвинения и, в конечном счете, абсолютно неконструктивный диалог. Но делать нечего, приходилось делать хорошую мину при плохой игре, и общаться так, как если бы между ними все обстояло просто замечательно. Однако, на этот раз Дамблдор смог ее по-настоящему удивить. Едва они оказались в его кабинете, он предложил ей сесть в одно из двух кресел, поставленных друг напротив друга около разожженного камина.
«Приглашение к разговору на равных? – предположила Анна. – А максимальный комфорт должен, по идее, снизить уровень конфронтации? Неплохо, директор, и неожиданно. Что ж, посмотрим, поговорим, погреемся у камелька, раз приглашают...»
День был, и в самом деле, пасмурным. То и дело начинал идти дождь, и резко упала температура воздуха. В северной Шотландии с опережением графика начиналась полноценная осень, так что разговор у камина можно было рассматривать, как жест доброй воли.
«Жест засчитан, - улыбнулась она мысленно. – Я здесь. Ваше слово, профессор!»
- Анна, - начал директор разговор, ради которого, судя по всему, пригласил ее в свой кабинет, - буду искренен. Я знаю, что в последние годы у нас с вами сложились весьма непростые отношения, и виновником такого положения дел, в большой мере, являюсь именно я.
«Ничего себе?! – Удивлению Анны не было предела, но лицо она, естественно, держала, так что знать, о чем она думает, собеседник не мог. – Кажется, в лесу сдох кто-то особенно большой».
- Что именно вы хотите этим сказать, Альбус? – спросила она с едва ли не равнодушной интонацией.
- Именно то, что сказал, - сверкнул Дамблдор стеклами своих очков-половинок.
Анна подозревала, что этот прием был придуман и разучен Дамблдором много лет назад, уж очень естественно он выходил у директора, и так раз за разом.
- Хочу только уточнить, Анна, - продолжил между тем Дамблдор, - что в большинстве случаев мое поведение было продиктовано, как мне казалось, благими намерениями и стремлением к общему благу. Другое дело, что из этого вышло.
«Самокритично, - признала Анна. – Но к чему он ведет? Ведь есть же у его признаний какая-то цель?»
- Я много думал об этом в последнее время, анализировал те или иные моменты наших взаимоотношений, пытался посмотреть на свои поступки вашими глазами, и должен сказать, что я не остался доволен
