— Не вопрос.

— Сидеть! Пожалуйста, — добавляет он терпеливо. — Я же не прошу у тебя ничего «особенного». Того, как было раньше, мне теперь больше не надо.

— «Того» я тебе больше и не дам, Немец. Правило трёх. Ангел вышел, и значит, ты «туда» без него не войдёшь.

— Уверен, ты придумаешь что-нибудь новенькое, чтобы помучить меня! — ухмыляется.

Помучить?… — разглядываю его высокомерный фейс.

— Короче, будет так. Я иногда буду тебя «облизывать». «Съедать» не буду. Если мне не понравится соседство с коксом, я себя удалю. Без предупреждения. Без обид. Всё как обычно говорю на берегу.

— Это шантаж.

— Пф… Мне плевать, как ты это видишь. Будет так!

Разочарованно кривит губы.

— Красок тебе не хватало, да?

— Да! Не хватало!

— Поехали. Раскрашу. Ты на машине, надеюсь? Давай… давай… — подгоняю его, вставая.

— Я хотел пообедать.

— Обойдёшься. У нас другая процедура.

У гардероба перехватывает моё длинное чёрное пальто, помогая надеть. Не отводя глаз от моих, медленно застёгивает пуговицы.

— Не увлекайся.

Ухмыляется…

— Как же давно тебя не было.

— О, да. Ты уже почти мужчина.

— Почти?? — возмущённо.

— Справишься со слабостями — станешь им без всяких оговорок. Для меня.

— Где ты была?… — задумчиво. — Что с тобой происходило?

— Это неважно.

— Вот тот «костюмчик»… его надо сжечь. Помнишь сказку про царевну-лягушку? Так вот… сожги ту шкурку, Туманова. Уверен, эта тебе идет больше.

— Не волнуйся. Уже сожгли.

— Кто?

— Кощей Бессмертный. Всё как положено!

— Ммм… В сказке, вообще-то…

— Так то сказки, Немец. А это реал! Не стал бы Кощей проступка Ивана-царевича ждать, чтобы лягушку назад вернуть. Зачем? Когда можно самому шкурку сжечь.

— Логично…

На улице около нуля. Безветренно. Самое «то»!

Он на спортивной серебристой тачке.

— Куда мы едем?

— Это в черте города, — загружаю карту на телефоне, показываю место у Оби. — Вот к этому фургончику.

— Что ты задумала? — поглядывает на меня.

Наши пальцы встречаются на панели — я делаю звук музыки громче, а он регулирует «климат». Чуть заметно отдергивает пальцы и с нервным смешком возвращает их обратно. Я сжимаю его кисть и отпускаю.

— Главное сейчас — ни в кого не вхе*ачится.

— Лучше, чем кокс?

— Хрена с два ты услышишь от меня какие-то признания, Туманова.

— Посмотрим… — стреляю в него провокационным взглядом.

— Так что ты там придумала? Какую пытку?

— Ты же примешь любой мой беспредел? Ты же хотел… М? Не разочаруешь любимую?

— Зараза! — смеётся он. — Тройничков не будет?

— Сегодня нет.

— Ты участвуешь со мной наравне! — требовательно. — Тогда — да.

— Замётано. Начинай бояться.

— Пи**ец! АААА!

— А-ха-ха!

На дороге тесно. Полосы три, но водители уже организовали четвёртую, и мы в ней. Вокруг раздражённые сигналы клаксонов. Немец, закусив губу, аккуратно выруливает на обочину следом за воющей скорой.

— Куда ты в пятый ряд?!

— Спокойно…

И мы обходим километра два пробки, тесно прижавшись сзади к машине скорой помощи.

— Ну, ты борзый!

— А то!

Минут через двадцать мы на месте. Тормозит с разворотом. Гравий летит в воду.

Достаёт сигареты. Я стягиваю у него прикуренную. Довольно жмурится, не глядя на меня. И прикуривает еще одну.

— Ностальжи?

— Неа… Не въехал ещё, что это реально.

— Фантазировал о нашей встрече?

— Нет. Наоборот.

— Расскажи?…

— Да чего рассказывать? Хотелось так… чтобы ты позвонила… а я тебе… а пошла бы ты на х*р, сучка! Если честно, для этого ощущения и женился. На самой красивой тёлочке, что нашёл. Но оно не возникло.

— Вчера это и писал первым?

— Мхм…

— Слабак! — смеюсь я. — Надо было отправить!

— Аха… щаззз! «Заботься»! — оскаливается на меня.

— Уговорил.

— Что мы здесь делаем?

— Раскрашиваем.

Дверь фургона слегка приоткрыта.

— Подожди меня здесь.

Стучу в дверь. Заглядываю.

Мне рассказывали, что этот фургончик принадлежит одному инициативному дяденьке, пропагандирующему моржевание. Давно хотела с ним познакомиться.

— Здравствуйте! Можно к Вам?

Внутри вагончик гораздо просторней, чем кажется снаружи.

— Заходи. Здравствуй… — басит большой бородатый дядька, колдуя что-то у маленькой печи.

— Меня Женя зовут.

— Василий.

— Василий, а можно мы искупаемся сейчас и у вас обсохнем немножко?

— Какие вопросы? Конечно. Сейчас чаю поставлю.

— Спасибо!

— Женя! — окрикивает он меня, и я возвращаюсь. — Простыни есть у вас или полотенца?

— Нет.

— Возьми, — забирает две со стопки, лежащей на маленьком подоконнике. — Это новые. Неожиданные гости редко у меня бывают.

— Огромное Вам спасибо, Василий!

Надо будет ему пирог испечь и привезти угостить.

— Итак, мой юный друг, — кидаю простыни на заднее сиденье машины. — Выходи. Раздевайся!

— Угораешь? — скептически смотрит на меня.

А я скидываю пальто, пиджак, снимаю обувь, носочки… Провокационно ухмыляясь, расстёгиваю ширинку на брюках.

— Ты чего делаешь, Туманова?!

— Снимай всё…

Скидываю остальное, оставаясь в нижнем белье.

Тихо матерясь, Немец снимает пиджак, не отводя глаз от моей груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань бюстгальтера.

— Они о*уенные! Ещё лучше, чем были.

Ну вот, уже и признания пошли.

Я сжимаю грудь руками с тихим стоном.

— Быстрей! Не июль месяц.

— Надеюсь, это будет секс!

— Это будет лучше, мой мальчик! — дергаю я ширинку его джинсов. — Делай как я.

Ближе к кромке воды камни сменяет речной песок. Я с криком разбегаюсь, залетаю в ледяную воду по пояс и резко сажусь вниз.