На улицах солдаты сбрасывали трупы прямо в широкую канализацию. Перед этим они активно обшаривали мертвецов, стаскивали кольца с посеревших пальцев или просто рубили их, чтобы сэкономить время. Вырывали серьги из ушей и ожерелья с шей, браслеты и даже просто красивую, понравившуюся одежду.

Покорных и готовых на всё, пинками и криками сгоняли в группы, которые тихо молились у стен домов, прижимаясь и плача, а вот непокорных, сопротивляющихся или просто чем-то не понравившихся... Таким семьям приходилось хуже. Истошно кричащих детей отрывали от матерей, бросали через комнату и ловили на острие меча. Женщин избивали и насиловали, пока их мужья выли, валяясь со вспоротыми животами среди собственных кишок.

Измученная Ступенями армия превратилась в зверей, опьяневших от убийств. Движимые своей яростью и гневом, они терзали этот город, выплёскивая весь свой ужас от прошедшей войны.

***

Тайвин Ланнистер, взгляд со стороны

«Вот как армия ведёт себя в городах?» - медленно ворочались мысли в его голове.

«Как Арвинд справлялся со своими людьми и не допускал подобной жестокости?», - вопрос, который начал мучить его где-то на середине пути. Ланнистер осознавал причину происходящего, а также разницу между событиями на Ступенях и тех, которые происходят сейчас. Но всё равно испытывал уважение к своему новому вассалу.

Здесь, недалеко за центральным рынком, начинались трущобы и путанные переулки. Западная конница преследовала и убивала немногих, успевших скрыться наёмников. Они остановились, лишь когда добрались до самых стен, где окончательно загнали врага в тупик. Противники пытались вымолить жизнь, причём многие говорили даже на языке вестероса, но никто даже не думал их слушать, даже если забыть про с трудом понимаемый акцент.

Сам Тайвин уже давно оставил попытки навести порядок или удержать своих людей. Чувствовался недостаток дисциплины, привитый ещё его отцом - Титосом. Он быстро исправит это, когда вернётся на родину.

Воинами овладело безумие битвы, и парень, как это ни печально, понимал их: когда жизнь поставлена на кон, в качестве награды человек получает право на зверские поступки.

«Это захват города. Так и должно быть».

Юный Ланнистер понимал и был готов к этому. Жестокость никогда не пугала его и происходящие события он осмысливал, впитывая как губка. Анализу следовало всё, но...

На каком этапе безумие заразило его самого?

Когда вместе с остальными гонял наёмников? Когда вступил в жестокую схватку, лично покрошив нескольких стражников Тироша на куски? Когда солдаты, на его глазах, убивали мирных жителей? А может тогда, когда группа обвешанных золотом железнорождённых насиловали ту девчонку?

«Это было не…»

Лёгкий надлом не давал наследнику Запада сосредоточиться и собрать мысли в кучу. Рука нащупала ножны и новый «Светлый Рёв» - валирийский меч, который теперь принадлежит ему. Тайвин прекрасно знал, что настоящий «Светлый Рёв» давно сгинул, но это будет полноценной его заменой. Красивой, как и подобает быть вещам будущего Хранителя Запада.

Наблюдая за очередной сценой, что творилась прямо на его глазах, парень отстал от западных рыцарей, а когда отправился их догонять, то внезапно осознал себя одного на тёмных улицах. Тихо хмыкнув, он поправил ножны и смело повёл коня вперёд, не веря, что впереди будет что-то угрожающее ему.

Будущий грандлорд наткнулся на небольшую рыночную площадь, одну из многих в этом городе. Рухнувшие прилавки и немногие оставшиеся вещи уже успели здесь догореть. Трупов, как ни странно, было немного. Видимо, большая часть горожан успела сбежать. Дым поднимался от тлевшего чуть в стороне деревянного дома и тянулся на восток. Сам дом уже едва стоял, готовый обрушиться в любую секунду.

Спешившись и поддавшись наитию, Тайвин заглянул в открытую дверь, заметив лишь догорающее тело и его потемневшую от сажи железную кольчугу. Мужчина прикрывал кого-то маленького и...

Парень отвернулся, не желая продолжать смотреть.

«Это захват города. Так и должно быть».

Он глянул на брошенные хозяевами торговые палатки, пристроенные к нижним этажам домов и увидел нечто вроде изображения семилучёвой звезды внутри одной из них. Тайвин нахмурился и, приподняв забрало своего шлема, перешагнул порог.

«Здесь не верят в Семерых богов, во всём городе нет ни единого храма, так почему..?».

Парень прошёл мимо крючков, где висели горшки, и полок, уставленных деревянными чашками и блюдами. Семилучёвая звезда, начертанная углём на потёртой двери, была достаточно большой, величиной с руку. Грубая простота рисунка почему-то поразила Тайвина, который ранее никогда не замечал за собой тягу к божественному. Но сейчас... у него перехватило дух. Что-то вроде страха или предчувствия повергло его в смятение. Как в тот раз, когда в детстве мать впервые привела его в храм.

«Смотрят ли боги сейчас на нас? На меня?».

Мысли, что всё происходящее - это их рук дело и их желание, на миг ослепило юношу. Наконец, Тайвин поднял руку в кольчужной рукавице и дотронулся до деревянной двери, затаив дыхание, когда она распахнулась.

Кроме подстилок, в комнате не было никакой мебели. «Наверное, тут жили проданные в рабство должники», - успел подумать он, продолжая смотреть.

К стене привалилось обмякшее тело с разноцветными волосами - на вид, типичный тирошиец. Похоже, он истёк кровью, не дотянувшись до рукояти валявшегося на полу кинжала. Другой мертвец, с дубиной в руках, лежал ничком.

Пол шёл под уклон к дальней стене, на нём блестели потёки пролитой крови, вязко застывая в трещинах между досками и вытягивая тонкие коготки вдоль плохо заделанных трещин. В дальнем углу жались, почти невидимые во мраке, женщина и девочка, очевидно её дочь. Они глядели на Тайвина округлившимися от ужаса глазами.

Парень вспомнил про свой шлем, лишь частично открывающий лицо, и снял его полностью. Ощутить прохладный воздух на коже было сладостно. Женщина с дочерью не перестали дрожать, хотя будущий владыка Запада надеялся успокоить их. Он посмотрел вниз и словно впервые увидел кровь на своем красно-золотом одеянии. Поднял руку. Рукавицы тоже были в крови.

Наследник Запада вспомнил резню, дикое исступление, отчаянные проклятия. А потом, словно контраст, вспомнил и начало похода, где он горделиво хвастался своим рыцарством, свысока смотря на остальных: Сарсфилда, Престера, Моустаса, Кивана и даже своего собственного дядю - Джейсона.

О чём он тогда думал? О друге, принце Эйрисе, оставшимся в Королевской Гавани? О своих восхвалениях при дворе, взлёте на самый верх, участие в Малом совете? О возвращении домой героем и наведении порядка в регионе?

Как примитивно...

Порядок в регионе... До чего же он дошёл теперь? Рука задрожала, но тут же была сжата в кулак.

Несмотря на далёкий звук рогов и крики, не ясно, своих