заметно выпирающий живот, понимая, что он возник не из-за переедания. Живот появлялся постепенно, и я только сейчас действительно заметила, какой он уже большой и заметный.

Я стою в одном нижнем белье напротив зеркала в ванной и, не отводя взгляда от своего отражения, я опускаю ладони на свой живот и тут же чувствую, как по всему телу распространяются мурашки и в комнате словно становится холоднее.

Резкий вдох и мои лёгкие наполняются воздухом, а уже через секунду я делаю выдох, и моё отражение перед моими глазами начинает расплываться.

Это так странно видеть себя действительно беременной, ведь, если раньше я просто знала это, то сейчас я это отчётливо вижу и… едва ли могу в это поверить.

Держа руки на животе и поглаживая его, я невольно улыбаюсь, но в тоже время в голову лезут мысли о том, что это уже должно было быть.

— Ты скоро? — стучится в дверь Брайан, и я тут же смахиваю слёзы и накидываю на себя халат.

— Уже выхожу, — отвечаю я, открывая дверь.

— Поторопись…

— Езжай один, Джессика звонила, мы договорились встретиться.

— Ладно, — кивает Брайан и поднимается на второй этаж, пока я иду на кухню.

С нашей свадьбы прошло два месяца и всё идет… даже лучше, чем я думала. Мы с Брайаном работаем, видимся только по утрам, прежде чем уехать на работу и по вечерам, когда уже возвращаемся. Должность сенатора его сильно нагрузила, и Брайан стал вымещать всю свою злость и всё свою раздражительность не на мне, а на своих сотрудниках, но там всё это обходится лишь криками. А со мной Брайан крайне спокоен, он постоянно спрашивает меня, как я себя чувствую, не нужно ли мне чего, он… заботлив по отношению ко мне и я надеюсь, что так будет продолжаться хотя бы до моих родов.

Сейчас я на четвёртом месяце и я всё ещё иногда забываю, что беременна и могу потянуться за бокалом шампанского на каком-нибудь мероприятии, могу забыть, что мне следует носить более мешковатую одежду, потому что для общества я только на втором месяце, могу быть слишком активной, слишком много работать, не спать по ночам, забывать поесть, но со мной всегда Брайан, Софи и та же Джессика, которые постоянно останавливают меня и напоминают мне заботить если уж не о себе, то о своём ребёнке.

Когда мы с Брайаном объявили о моей беременности, все были крайне удивлены. Брайан стал ещё более востребование и популярнее как политик, а его родители были просто в шоке, и я думаю, улыбка ещё долго не сойдёт с их лиц.

Адам звонит довольно редко и то не мне, а Джессике, через которую мы теперь и общаемся. У него всё хорошо, как и у Джека, о котором, по крайней мере, я практически ничего не слышу, но Адам говорит, что он в порядке, что они всей семьёй живут в Англии и возвращаться пока не планируют. Джек управляет той частью их семейного бизнеса в Англии, и теперь его мотивация возвращаться в Нью-Йорк из-за работы абсолютно утрачена, и я этому рада. Мы вдали друг от друга, у нас свои семьи и всё хорошо, тоска проходит, уже почти прошла.

Я больше почти не думаю о прошлом, воспоминания из моей прошлой жизни сменяются новыми из моего настоящего. Потому что каждый новый прожитый день, каждая новая неделя это что-то особенное. Я с нетерпением жду, когда мы с Брайаном пойдём в больницу на УЗИ, чтобы узнать пол ребёнка, жду, когда малыш начнёт толкаться, чтобы почувствовать его и это ожидание… оно очень приятное, это словно трепещущееся чувство внутри, это словно бабочки в твоём животе, когда ты влюблён.

Мы довольно часто встречаемся с Джессикой, я прихожу к ней в гости, вожусь с малышкой Изабеллой, которая растёт не по дням, а по часам, мы часто гуляем с подругой по Центральному парку с коляской и сейчас я также направляюсь в парк, чтобы встретиться с Джессикой. И всё это так странно… кажется, ещё вчера мы ходили вместе в университет, и обсуждали парней на потоке, а сегодня Джессика уже мама, а я вот-вот ею стану. Время летит слишком быстро, и я даже не заметила, как мы выросли.

— Привет, — шепчет мне Джессика, держась за коляску, когда я подхожу к ней, видимо, Изи спит.

— Привет, — улыбаюсь подруге я, и, обняв её, заглядываю в коляску, в которой сладко спит малышка Изабелла, которую я называю Изи и Джессику это жутко раздражает, она всегда не любила, когда я коверкала имена.

— Клэри, дорогая, — с чересчур вежливым тоном и довольной улыбкой начинает говорить Джессика, не спеша идя вперёд, — что тебе подарить на день рождения? И кстати, устроить тебе вечеринку как в старые добрые?

— Нет, не стоит, — не сдерживаю смеха я. — Я уже слишком стара для вечеринок! И думаю, я не в том положении, чтобы веселиться…

— Хорошо… — довольно уныло протягивает Джессика вдруг остановившись, собирает длинные светлые немного завитые волосы в высоко поднятую шишку. — Будешь отмечать с Брайаном?

За эти два месяца Джессика смирилась с Брайаном, они даже говорят иногда, но наверное, Джессика никогда не будет относиться к нему хорошо, и я её понимаю. Если бы Сэм хоть раз поднял на Джессику руку, я бы вообще никогда в жизни ни с ним, ни с подругой, которая продолжила с ним отношения не стала разговаривать. Но… никогда не говори «никогда» верно?

— Не знаю, буду ли я вообще отмечать. Скорее всего, мы даже в ресторан не пойдём, просто поужинаем дома.

— Как знаешь, — пожимает плечами Джессика, и мы продолжаем гулять по Центральному парку, который уже совсем скоро начнёт расцветать и озеленяться.

Через пару недель мне уже будет двадцать семь лет, я до сих пор в это поверить не могу. Кажется, только вчера мне было двадцать и единственное что меня заботило так это моя учёба и карьера. Да, были времена… и я тогда думала, что мне безумного тяжело… но как же я ошибалась! То время было для меня самым лёгким, потому что то, что началось потом… едва ли можно передать словами. Всё это было одним сплошным нервным срывом.

У Джессики много забот, поэтому если мы и встречаемся то совсем ненадолго, но меня это вполне устраивает, последнее время я всё чаще хочу быть в одиночестве. И не для того, чтобы подумать о прошлом, не для того, чтобы жалеть о чём-то или жалеть себя, а я для того,