После умывания я почувствовал себя лучше, позавтракал с аппетитом, посмотрел изысканное представление Моргессона, где в декорациях из папье-маше выступала балерина, укрытая только ажурным треугольным лоскутом, а потом я вернулся к себе, чтобы заняться привычными делами. На моем рабочем столе лежали письма, доставленные из Крайст-Чёрч, почти все адресованные моему псевдониму: слуги пересылали их в «Пикок». Это были письма от незнакомцев, но я знал, что в большинстве случаев писали девочки, прочитавшие моих «Алис» и мечтающие об экземпляре с автографом. Повздыхав и поулыбавшись над ворохом конвертов, я выбрал один наугад, открыл ящик стола, тихонько мурлыкая мелодию из постановки Моргессона, достал нож в форме маленькой шпажки… и отпрянул, уронив нож на стол: он был похож на «вострый меч», которым убивают Бармаглота в моей второй «Алисе», он был нацелен на конверты своим тонким лезвием, испачканным в чем-то, что могло быть только кровью.

«Это невозможно», – сказал я сам себе. Вся моя логика, весь здравый смысл выделывали цирковые пируэты в моей голове. «Понимаете, барышня, нужно было посадить красные розы, а мы, дураки, посадили белые»[2] – вот какая фраза из «Приключений Алисы в Стране чудес» тотчас возникла в моей несчастной голове. Я, заикаясь, призвал на помощь Грэма и служанку. Они в один голос заявили, что не притрагивались к моему ножику, но с тем же единодушием определили, что лезвие испачкано засохшей кровью. Грэм хотел вызвать полицию. Служанка дрожала от страха. И тогда я принял решение рассказать о ночном кровоизлиянии из носа, но умолчать о кошмаре. Это успокоило обоих.

– Ваше преподобие, вот оно и объяснение, – обрадовался Грэм. – Вы, должно быть, ненароком залили и свой ножик. Может быть, вы ночью вставали из-за боли в носу, случайно взяли в руки нож и…

Я безуспешно пытался уцепиться за это неуклюжее объяснение. Но когда я встретился с мистером Икс и все ему пересказал, тот воспринял новость с самым мрачным видом.

– Быть может, объяснение Грэма и верно, – допустил мистер Икс.

– Не может быть… с-с-сэр, – возразил я. – Если бы я действовал наяву, я… я бы помнил. Лунатизмом я не страдаю…

– Кто-нибудь еще мог оказаться в вашей комнате?

– Когда я выхожу, я запираю дверь на ключ, и по ночам тоже.

– Но у Грэма тоже есть ключ. Может быть, он лжет.

Я опешил еще больше, чем от самой ночной загадки.

– Для чего ему лгать мне в таком деле?..

– Разве нам нужна причина для вранья?

– Я бы сказал, что да.

– Тогда по какой причине вы мне лжете? – выпалил этот странный субъект.

– Я – вам?

– О втором кошмаре. Почему вы сказали, что больше ничего не было?

– Откуда вам известно?.. – Я не переставал удивляться.

– Потому что я до сих пор не увидел причины, заставившей вас проснуться с криком и разбудить других пансионеров. Вы снова видели то тело, из первого кошмара?

Я замолчал. Не знаю почему, но на память мне пришло давнее путешествие на лодке. Представления на берегу. Сестренки Лидделл. Алиса. Моя сказка.

Резкий поворот, который придал нашему разговору мистер Икс, застал меня врасплох. Это была медленная пытка. Когда я отвел ладони от своего лица, я осознал, что плачу.

– Хорошо, – признал я. – Вы выиграли. Правда в том, что увиденное мною было… столь ужасно и неприлично, что я не решился вам рассказать… В обоих кошмарах… я отчетливо видел, что тело, которое окружали странные создания, было телом девочки. Во второй раз они делали ей больно. Очень больно.

– Кто именно? Заячья голова, кроличья голова, кошачья голова?

– Да, все они.

– Включая и того, что в цилиндре?

– Да.

– А что делала девочка?

– Она кричала. Ей больше ничего не оставалось. Она была… привязана… и раздета. И кричала. Боже мой!

Я тихо и удрученно плакал. Потом до меня донесся вопрос мистера Икс:

– Ваше преподобие, вам знакома эта девочка?

– Нет. Я даже не уверен, что разглядел ее лицо…

Молчание длилось долго. А затем мистер Икс, как будто удовлетворившись моими ответами, сменил тему:

– В третьем сне есть один любопытный мотив. Я говорю не об испачканном кровью ноже; оставим пока что в стороне этот сам по себе чрезвычайный факт… Я имею в виду, что существо в цилиндре как будто увидело вас в первый раз и вам угрожало. Словно бы… Словно бы оно почувствовало, что вы пересказали первые сны мне…

– И что вы обо всем этом думаете?

Я почти слышал шелест мыслей в этой яйцеобразной голове.

– Ваш случай весьма странен. Разумеется, полиции здесь делать нечего. Полиция не занимается угрозами и пытками девочек, имеющими место только во сне. К счастью для вас, я не полицейский. Я сумасшедший. И больше доверяю сновидениям, чем реальности.

– Сны – это только сны, мистер Икс, – сказал я.

– Это производная от трети нашей жизни, – возразил он.

– Я хочу сказать, это только фантазии…

– И мне это говорит писатель? – Странный субъект улыбнулся. – Ваше преподобие, ваши фантазии подарили счастье тысячам детей. То, что существует только внутри нас, важнее того, что существует снаружи. Я уверен: недалек тот день, когда сновидения займут подобающее им место: их будут изучать и описывать как незнакомую Атлантиду… Я тщательно обдумаю ваш случай. А сейчас, с вашего разрешения, я буду играть Паганини.

– Что?

Но он не ответил. Поднял руки и начал размахивать ими в воздухе.

При виде этого представления в голову мне пришла странная мысль: мой мир постепенно превращается в мою собственную книгу.

На следующий день, когда Грэм вел меня в гостиную, мне по дороге встретилось кресло мистера Икс, которое толкал Билли. А мистер Икс не был одет в халат и домашние туфли – на нем был серый костюм, тирольская шляпа, а в руке он держал трость с набалдашником из слоновой кости.

– Добрый день. Вы уезжаете? – удивился я.

Мистер Икс узнал мой голос и улыбнулся:

– Ах, ваше преподобие, добрый день. Да, уезжаю. Теперь меня влечет морской воздух. Я проведу лето в Портсмуте. Я попросил, чтобы меня перевезли в пансион у моря. Там я намерен отдохнуть.

– Портсмут? – Я задумался. Что у меня связано с этим местом? – Вы едете в Портсмут из-за… Из-за того, о чем я думаю?

– У безумия свои причины, здравомыслию их не понять. И лучше ему даже не разнюхивать, – ответил мистер Икс.

– Вы считаете, в Портсмуте что-то случится? – не сдавался я. – В голове звучала фраза из второго сна: «Этим летом