Шрифт:
Закладка:
– Вы забыли, что я слеп.
– Простите…
Действительно, этот человек был такой особенный, что ты поневоле забывал о его физическом недостатке. Я как мог описал свой рисунок: палочка, присоединенная к кругу. Если вам угодно, я сейчас воспроизведу для мисс Мак-Кари… Не беспокойтесь насчет письменных принадлежностей, мисс: тетрадь и отточенный карандаш у меня всегда с собой.
6
Демонстрируя талант геометра, Льюис Кэрролл двумя безупречными штрихами начертил рисунок, который я привожу ниже.
– Это вообще ни на что не похоже, – высказалась я. – Ну, может быть, головка с длинным тонким носом.
Кэрролл взирал на меня с вежливым удивлением, но слово взял мистер Икс:
– Не волнуйтесь, ваше преподобие: мисс Мак-Кари из тех, кто в облаках видит слонов. Пожалуйста, продолжайте.
«Только посмотрите, кто заговорил: это же наш мистер скрипач!» – возмутилась я про себя. Однако повествование мистера Кэрролла так меня захватило, что вслух я ничего не сказала.
7
Итак, я описал свой рисунок мистеру Икс. И тот неожиданно улыбнулся.
– Спасибо, ваше преподобие.
– За что?
– За то, что предложили мне эту задачу. Она поистине невероятна.
Я спрашивал себя, чему он так радуется. Неужели он почувствовал в этом рисунке нечто такое, чего не могу разглядеть я?
– Мы закончили? – спросил я чуть резче, чем мне бы хотелось.
– Это зависит от вас. Ваш кошмар на этом завершился?
Я ответил, что да, – несколько суховато. Я спрятал рисунок, а вскоре руки юного прислужника мистера Икс, светловолосого прыщавого юноши по имени Билли, ухватились за стул моего собеседника, чтобы отнести его на обед.
Мисс Мак-Кари, вы когда-нибудь пытались о чем-то забыть? Тогда вам известно, что это особый сигнал для нашей по-собачьи преданной памяти, чтобы она раз за разом приносила нам именно это воспоминание. У меня такое случилось с тем нашим оксфордским разговором. Я одновременно и радовался, и сожалел, что умолчал о последней части своего сна. Я был уверен, что в ту же ночь заплачу за свое умолчание новым кошмаром, но спал я хорошо. И в следующую ночь тоже.
На третью ночь я тоже… заснул крепко.
Я увидел новый кошмар – куда страшнее и с гораздо более разрушительными последствиями.
8
У меня перехватило дыхание, я прижала руку к груди, когда раздался стук в дверь, – это случилось так неожиданно! Вошла служанка, принесла свежий чай и пирожки от миссис Гиллеспи.
Я, сообразно моим скромным дарованиям, попыталась перенести на бумагу голос Кэрролла, повествующего о своей тайне, но вы даже представить себе не можете, каково было слушать этот рассказ в комнате, куда в этот пасмурный день почти не проникал солнечный свет.
Я страшная трусиха, из тех особ, что трепещут и дрожат на готических представлениях и даже на нечастых «визионерских» постановках, однако мало какой театр обладает той силой воздействия, которой обладал голос Кэрролла и его манера изложения. Он заставлял меня жить в этой истории, погружаться и видеть все так, как будто главным героем являлся не он, а я сама.
Я так ждала продолжения, что даже не притронулась к пирожкам. Писатель отведал лишь один, он тоже ощутимо волновался, но миссис Гиллеспи могла не переживать за оставшееся на тарелке: мистер Икс стремительно смел все угощение. Мой пациент обладал отменным аппетитом, если сопоставить его с размерами тела, которое ему следовало кормить.
Не удовлетворившись пирожками, мистер Икс побуждал своего гостя продолжить рассказ.
Кэрролл элегантно закинул ногу на ногу, и его голос вознесся к потолку, как ароматный и густой дым из трубки.
– Мне приснилось, что я нахожусь в комнате пансиона «Пикок» – не в том месте, полном теней, а в моей настоящей спальне, в постели, но все-таки в темноте. И в комнате я не один. Передо мной были все те же существа: с головой зайца, с головой кролика, с головой кота… и тот, в цилиндре. Они собрались вокруг того, что я не мог рассмотреть. Я сел на постели, чтобы лучше видеть, и тогда существо в шляпе обернулось ко мне. Лицо его было как гнездо теней…
– Преподобный Доджсон.
Я оцепенел от ужаса. Порождение моих снов впервые обратилось ко мне.
– Вы не должны были никому ничего рассказывать, – продолжал этот человек.
Я видел, как он что-то достает из своего темного костюма: это был очень тонкий нож. Я сразу же узнал нож для писем, который хранился в моем столе: он имел форму шпажки. Человек в цилиндре поигрывал ножом, зажав между пальцами.
– Вы никому не должны были рассказывать о своих кошмарах, – повторил он странным голосом, который, казалось, состоял из голосов нескольких людей. А потом он поднес острое лезвие ближе и спокойно вонзил мне в лицо. Я хотел закричать, отстраниться, но не мог – как это и бывает во сне. И хотя я не ощущал никакой боли, из надреза полилась кровь, она залила простыни и мою ночную рубашку. Существо в шляпе вытащило длинное окровавленное лезвие. – В следующий раз, когда вы меня увидите… – произнесло оно. – Будет смерть.
Я проснулся еще до зари. В неясном свете я разглядел, что простыня и рубашка испачканы кровью. Мисс Мак-Кари, я вижу, как вы напуганы. Вы, наверно, подумаете, что я совсем потерял голову в тот момент.
– Я бы потерялась, – призналась я.
– Я понимаю вас. Но поскольку моя профессия – это математика и логика, я, хотя и верю в духов и потусторонний мир и даже в пророческие сны, всегда провожу разграничительную линию между миром иным и повседневной реальностью. Вот почему я проявил хладнокровие. Я сказал себе, что нужно искать рациональное объяснение. Я вылез из постели и удостоверился, что все это – не видение: на простыне и на рубашке была настоящая, уже подсохшая кровь. Потом я ощупал лицо: пальцы мои покраснели. Причину я обнаружил в маленьком зеркальце над умывальником: ночью у меня шла носом кровь. Иногда при мигренях со мной такое случается, но только не во сне.
Самое логичное объяснение показалось мне истинным: пока я спал, из носа пошла кровь, и мозг мой создал из этого происшествия гнетущий кошмар. Так бывает нередко: с нами что-то случается, пока мы спим, и реальное событие становится частью сновидения.
Я не придал ночному инциденту значения, даже начал думать, что и мои предыдущие кошмары в
