Шрифт:
Закладка:
«Потаскуха!» — громко прозвучало в мыслях голосом Гертруды. И пьяные разговоры придворных бывшего короля Наурийского за столом, когда один из них, смазливый красавчик, что-то рассказывал о том, что был у принцессы первым.
Эрика от этих мыслей передёрнуло. В кровь выплеснулось злое и агрессивно-недовольное раздражение. Обмана он не примет. Лучше правду знать.
— У тебя был уже мужчина? — он грубо взял супругу за подбородок и внимательно следил за ней. Правда или ложь? Он знал толк в этом. Мог с точностью определить.
— Н-нет, — заикаясь ответила девушка, поспешно прикрывая руками грудь. Она словно вся уменьшилась, ожидая или удара, или нападения.
— Ложь, — он резко встал, дёрнул её за ноги на себя, задрал подол и развел ноги. Все бедра Лиссандры с внутренней стороны были в свежих синяках, которые только немного начали терять цвет. От этого вида его словно кипятком окатило. Это сколько же нужно принять мужчин, чтобы вот такое получилось!
Крепко выругавшись. Он сгреб её рубашку в кулак и дёрнул на себя, усаживая лицом к лицу. Тонкая ткань затрещала, но выдержала.
— Ты что, считаешь меня глупцом? — он был грозен. Глаза метали молнии, крылья носа гневно раздувались. А Лиссандра вдруг резко встала и развернулась спиной к нему, задирая подол рубашки выше ягодиц.
— А у меня ещё тут синяки. И они болят. Все. Сутки на лошади — это вам не в повозке ехать, милорд.
Эрик поверил ей сразу. Смутился неожиданно сам для себя. Хорошо, что Лисса к этому времени ещё стояла спиной. Герцог дернул её за талию, роняя к себе на колени и заглядывая в глаза. Он думал, что она расплачется, но нет, смотрела строго, осуждающе.
— Прости.
— Был у меня мужчина, — она вдруг обречённо выдохнула. — Я с ним один раз поцеловалась.
Эрик не знал, смеяться ли ему над своей интуицией или плакать. Ведь когда она испуганно сжалась от его вопроса, то думала об этом единственном поцелуе, но он-то имел ввиду другое! От всех этих откровений ему вдруг захотелось вот прямо сейчас стать её первым в том самом смысле мужчиной. И он себе не отказал. Легко избавил девушку от мешающей рубашки и принялся заново изучать молодое стройное тело, по-женски красивое, отзывчивое на прикосновения губ и рук.
Лиссандра совсем не понимала, что с ней происходит, но каждое прикосновение супруга разгоняло по телу мурашки. Внизу живота стало и легко, и тяжело одновременно, и словно чего-то не хватало. Она открылась, решив заранее, что будет делать так же в ответ, как муж, и целовала сначала робко, а потом с усердием солоноватую кожу на шее, груди. Изучала руками крепкие мышцы и совсем не с анатомическим интересом целительницы, а иначе, чувственно.
Эрик был ласков и нежен, когда лёг на неё и, отвлекая от того, что происходило внизу, глубоко поцеловал и яростно толкнулся, не растягивая боль первой близости. Крик Лиссандры потонул на его губах, но после боль ушла. На смену ей пришло нечто другое, никогда не испытываемое и неимоверно волшебное. Это чувство ширилось и крепло с каждым размашистым движением супруга, пока не взорвалось внутри, охватывая каждую клеточку девичьего тела. Кажется, Лисса кричала от удовольствия вместе с тем, как Эрик рычал, запрокинув голову и завершая брачный ритуал.
Тела пары охватило светом, таким же, как в Храме, и на руках супругов замкнулся знак уробороса, свидетельствуя, что брак подтверждён.
Лиссандра проснулась как всегда рано. Рядом на спине спал Эрик, закинув руки за голову. Одеяло сползло, оголяя торс и прикрывая только нижнюю часть тела.
Вчерашний день казался бы сном, если бы не присутствие мужчины в её постели… Или точнее, её в его постели. Это была не её комната.
Церемония, пир — от этих событий остались яркие воспоминания-картинки, но подробности стёрлись. Вместо них было только ощущение постоянного напряжения. И вот сейчас, сама того не желая, девушка прокручивала в памяти эти события одно за другим, тревожась. Первый поцелуй в храме с герцогом. Лиссандра так и не поняла, зачем он её поцеловал, да ещё так… нежно, как целуют тех, к кому испытывают чувства. По крайней мере, она читала в любовных романах, что так мужчина выражает отношение к женщине, если неравнодушен. Но не может же это относиться к ней, к Лиссандре?
Про брачную ночь и думать было странно. Неужели так бывает всегда, когда мужчина и женщина вместе? Или только с супругом? Или только с Эриком Гренстоном? То, что она почувствовала в итоге, не поддавалось определению. Это было прекрасно! В тот момент она ощутила такое всеобъемлющее чувство, которое наполнило её, делая единым целым с мужчиной, словно наконец-то она нашла недостающую часть и дополнила ею себя, избавляясь от гложущего чувства одиночества.
Лисса прислушалась к себе. А как сейчас? Она не могла понять. Её пугало неизведанное чувство или привлекало? То, как Эрик её нежил, целовал, и она отвечала, казалось чем-то особенным. Только для двоих. Но у него же есть та женщина, к которой, как говорят, он испытывает чувства? Любит? Можно ли так искренне ласкать другую, когда твоё сердце уже занято? Лиссандра запуталась в своих мыслях, в вопросах, на которые у неё не было ответа, и в чувствах, бурлящих внутри. Эти ощущение были приятны, но и пугали своей новизной.
Девушка лежала, рассматривая крепкое тело мужчины, и не шевелилась, боясь разбудить герцога. Сейчас она могла спокойно его рассмотреть. Гордый профиль, тренированное, тронутое золотистым загаром тело, тонкий, побелевший со временем шрам от рубленой раны на боку. От мужчины приятно пахло, немного вкусным сладковатым дымом, исходящим от кедрового костра.
Лисса протянула руку и кончиками пальцев прошлась вдоль шрама, очень близко от кожи, но не касаясь. Её целительская сила послушно отозвалась. Не так, как раньше, легче и сильнее. Заколола на кончиках пальцев и полилась, впитываясь в повреждённый участок, на глазах стирая застарелый шрам.
От удивления герцогиня отпрянула и уставилась на собственные пальцы, как на неизведанное чудо. Почему сейчас? Когда уже нет возможности вернуться в Орден? Размышляя над этим, она смотрела на брачный браслет. Он был знаковым. У всех семейных пар после церемонии появлялись браслеты, но быть отмеченным уроборосом удавалось единицам. И все эти пары оставили след в истории их мира. Этот знак — великое благословение и в то же время испытание. Может быть, именно поэтому Единый не оставил её в Ордене? Определил для неё другую судьбу? Рядом с этим мужчиной?
Об этом можно было думать до бесконечности. Но деятельная натура Лиссандры требовала другого — движения. Очень осторожно она скатилась с высокого ложа, ощущая под ногами мягкий ворс ковра. Герцог за спиной зашевелился, разворачиваясь в ту сторону, где до этого лежала Лиссандра. Мужчина обнял подушку и прижал ее к себе, не просыпаясь. Он был спокоен во сне и расслаблен, как ребёнок. Девушке хотелось прикоснуться к короткому жесткому ёжику волос и пригладить. Но позволено ли ей такое? Это вообще нормально в их случае? Хотеть и сделать — две большие разницы.
