Приблизившись к послу, я резко ударил того в висок и, пока все присутствующие отходили от шока, выхватил из ножен наглеца большой, красиво украшенный изогнутый кинжал и приставил его к горлу Юсуфа.

- Стоять, как барана зарежу сего сарацина поганого! – кричал я, вращая головой.

Меня брали в кольцо, несмотря на мои выкрики, однако, резких движений никто не делал. Я начал медленно продвигаться к выходу, опасаясь, что фигура этого Юсуфа настолько неинтересна монголам, что его уже списали и даже дали распоряжения воинам сопровождения способствовать его ликвидации. Но, ошибся, меня пропустили, и я вышел из кольца воинов.

Теперь нужно было подумать, что делать дальше. Тянуть обмякшее тело посланника было неудобно, да и спина по мере прохода к двери становилась открытой. Ничего не стоило бросить мне нож в спину, и было даже странно, что никто не предпринимал никаких действий. Скорее всего, убийство меня не должно было принести преференций монголам, сравнимо, как и смерть Юсуфа для русичей. Это я должен был своей рукой прикончить этого мусульманина, родить обиду у монголов и создать казус белли – повод к войне. А если и не к войне, то к значительным уступкам на данном этапе со стороны Ярослава. Нужно было аккуратным, чтобы не убить-таки этого похотливого идиота, которого притащили на заклание в мой дом.

Метров двадцать к выходу, до крыльца, показались преодолением нескольких километров с утяжелением. Пот лился рекой, но я шел дальше. Нужно дойти до конюшни и попробовать отпустить моих ратников, если те повязаны, чтобы они перехватили ношу и вывели коней во двор. В это же время необходимо добиться того, чтобы монгольские воины, как и, к сожалению, русичи вышли за ворота усадьбы. После попытаться уйти через задние ворота в надежде, что монголам не пришло в голову обследовать усадьбу, и нас не будут ждать у запасного выхода.

Когда же я показался на крыльце с все еще бессознательным телом посланника, на меня обрушились множественные звуки. И крайняя суета во дворе. Ворота были закрыты на засов и все воины внутри усадьбы, как монголы, так и русичи, готовились к обороне. Раньше я не придавал этому шуму серьезного значения, принимая его за копошение эскорта монгольского посла во дворе усадьбы, но зря. Оказывается, что без ведома хозяина мой дом готовили к отражению атаки. Вопрос чьей?

Все монголы и русские ратники, пусть и, не контактируя между собой, готовились к битве, исключение составляли только связанные охранники усадьбы. Меня не сразу и увидели, тем более, услышали. А разум говорил, что я поторопился с действиями, нужно было выждать еще немного, прислушаться к происходящему за стенами дома, но сам же руководил стройкой – звукоизоляция в усадьбе была выше похвал. А за стенами явно была сила, которая пришла меня выручать.

На крыльцо вышел Нечай, казалось, нисколько не проявляющий эмоций, но эта маска все больше давала искажение. Он волновался, что-то пошло явно в разрез с ожиданиями и планом великокняжеского хитреца. Я приметил дрожащую нижнюю губу княжьего ближника, которую он старательно пытался прикусить, вслушиваясь и всматриваясь в происходящее. Чаще всего, укорительный взгляд Нечая останавливался на мне.

- Не треба так, Корней, ох, и не треба, - процедил Нечай.

Из рукава невзрачного на вид мужичонка, который не обладал воинской выправкой, никогда не был замечен в каких-либо тренировках, сноровисто появился кистень, конец которого был обмотан тряпицей, внутри нее, скорее всего, находился песок. Короткий взмах и я, осознавая, что сейчас произойдет со мной, так как-никак не успевал из-за посольского тела увернуться, разрезаю горло монгольскому послу. Удар… Темнота.

Интермедия 2. Долг Ипатия

- Вы, что охренели все тут? – орал Ипатий на четырех, как он еще недавно считал, своих друзей. – Корней в усадьбе с монголами, один, а вы где? Предатели!

Филипп рукой показал, чтобы остальные старшие командиры воинской школы оставались на месте, особенно он волновался на Ермолая, которого так и распирало пойти с Ипатием на выручку Корнею, но разговор с Филиппом дал немало доводов этого не делать.

Когда в воинскую школу прискакал Тимофей с известием, что в усадьбу пришли ратники, сопровождающие монгольских посланников, Ипатий находился на военном совете, где практически прощался с друзьями. Непоседливый Ипатий уходил в грузинское царство вместе с Иване, чтобы собрать охочих людей и, разбившись на два отряда начинать уже щипать монголов, делая им мелкие, но болезненные пакости: выбивать командиров, травить лошадей, сжигать траву и грабить провиант.

Предполагали шалить на коммуникациях, отсекать обозы, засорять колодцы и выжигать траву. Ну и огневой контакт – Ипатий брал с собой больше тысячи патронов к винтовке. Выбить многих командиров перед решающей схваткой было важнее, чем сейчас сидеть в усадьбе и обучать очередных пару десятков новиков, натаскивая тех на диверсионную деятельность. Пора было собирать, ранее разбросанные камни.

Сейчас же он смотрел в глаза Ермолаю, который был кумом для Корнея, и Филиппу, который не только был для Корнея другом, но и первым человеком в бою, Алексею, который единственный мог держать за пазухой камень на Корнея, после их дуэли, или Божко, который в еще более молодые годы, чем Филипп, стал старшим сотником и только благодаря Корнею. Все благодаря Корнею добились многого, все значительно повысили свой статус, а они стоят и смотрят в пол. Дали бы какое объяснение, так нет же – молчат. И как, кроме предательства, мог оценить такую сцену попаданец?

Ипатий знал, что тремя днями ранее в воинскую школу, якобы тайком, прибыли некоторые уважаемые сотники из княжьей дружины. Попаданец Ипатий, жену с детьми которого, как и весь его мир, спас Корней, понимал, что происходит нечто, во что его не посвятили. Однако, не было причин для попаданца из параллельного мира, чтобы не помочь своему другу, он готов пойти и против Ярослава, но рядом с Корнеем. В конце концов, пожелай Корней и можно будет устроить такой княжеский геноцид устроить…

- Есть, что сказать? Отступники! – выждав небольшую паузу, Ипатий сплюнул и быстро вышел из комнаты.

Все было готово. Обозы, люди, телеги – все ожидали только приказа на выход. Ипатий намеривался дать именно этот приказ, но вот только выяснить как дела у Корнея, без этого, уходить в нужный, долгий и давно запланированный поход было нельзя.

- Боярин, боярин, - как только Ипатий вышел на крыльцо его окликнул Тимофей.

- Говори! – сказал попаданец, лихо взбираясь