Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Современная проза » Собрание сочинений в 9 тт. Том 1 - Уильям Фолкнер

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 186
Перейти на страницу:
мавзолей (сколько же тревог, страстей, желаний похоронено тут?), высоко над миром радостей, и горестей, и жажды жизни, над неприступными деревьями, занятыми только материнством и весной. «Дик, Дик, мертвый, страшный Дик. Ты был когда-то живым, молодым, страстным и злым, а потом ты умер. Дик, милый, милый. Эта плоть, это тело, которое я любила и не любила, твое прекрасное, молодое, злое тело, милый Дик, теперь оно кишит червями, как скисшее молоко. Дик, милый».

Гиллиген Джозеф, бывший рядовой по призыву, демократ, пронумерованный, как каторжник, спал рядом, и его башмаки (выданные ему бесплатно демократами более высокого ранга, чем другие демократы) невинно и неловко лежали на белом покрывале гостиничной кровати, безупречно чистом и безличном.

Она высунула руку из-под одеяла и одним движением погрузила комнату в тьму. Потом свернулась под одеялом, подложив руку под голову. Гиллиген мирно храпел, наполняя комнату домашними, успокоительными звуками.

«Дик, милый, какая безобразная смерть…»

В соседнем номере курсант Лоу стряхнул с себя кошмар, открыл глаза и безразлично, с равнодушием самого вседержителя, уставился на лампы, горевшие вокруг. Через некоторое время он ощутил свое тело, вспомнил, где он, и с усилием повернул голову. На другой постели спал офицер с изуродованным лицом. «Я — Джулиан Лоу. Я ем, перевариваю, усваиваю пищу; я летал. А этот человек… Вот этот человек, спящий здесь, со своим шрамом… Чем мы связаны? О Господи Боже мой!» Он чувствовал свое тело, свой желудок.

Подняв руку, он ощупал свой неповрежденный лоб. Никакого шрама. Рядом, на стуле, лежала его фуражка, перерезанная белой полоской, а на столе — фуражка того, с суконным верхом, с бронзовым гербом и буквами.

Во рту было горько, в желудке нехорошо.

— Быть бы таким, как он, — простонал Лоу, — только бы стать, как он. Пусть забирает мое здоровое тело. Пусть берет его себе! А мне бы крылья на груди, мне бы эти крылья; ради такого шрама я бы завтра пошел на смерть…

На стуле лежала куртка Мэгона, над левым нагрудным карманом крылья расходились от герба, под короной — шли книзу в застывшем узорном изгибе: символ мечты.

Стать, как он, с такими крыльями и с таким же шрамом! Курсант Лоу повернулся к стене в страстном разочаровании, впившемся, как лиса в его внутренности. Всхлипывая и мыча, курсант Лоу снова уснул, снова видел сны.

4

Ахиллес: Как готовиться к дальнему полету, курсант?

Меркурий: Опростать пузырь и наполнять бензобак, сэр.

Ахиллес: Выполняйте, курсант!

Старинная пьеса (ок. 19…? г.)

Проснувшись, курсант Лоу увидел утро и Гиллигена, одетого и выходившего из соседней комнаты Гиллиген взглянул на него.

— Как поживаете, ас?

Мэгон все спал, со шрамом на лбу. Куртка висела на стуле, над левым карманом крылья шелковисто спускались книзу, над ленточкой. Алый, белый, алый.

— О господи, — простонал Лоу.

Гиллиген, с уверенностью физически здорового человека, застыл, приостановившись в четком движении.

— Вольно, солдат. Сейчас спущусь и велю подать завтрак. Побудь здесь, пока лейтенант проснется, ладно?

Курсант Лоу ощутил горечь во рту и опять застонал. Гиллиген посмотрел на него.

— Побудешь тут, ладно? Я сейчас вернусь.

Дверь за ним закрылась, и Лоу, подумав: «Мне бы воды», встал и неверными шагами добрался до графина в другом конце комнаты. Графин. На что похоже — графин, дельфин, дофин. Вода была вкусная, но, ставя графин на место, он вдруг почувствовал дурноту. Наконец он добрался до кровати.

Он задремал, забыв о тошноте, и вдруг вспомнил и проснулся. Он чувствовал, как тупо пухнет голова, потом увидал изножье кровати и, снова подумав: «Выпить бы воды», поднял голову с подушки и увидел вторую такую же кровать и мягкие очертания халата на неподвижно стоявшей у постели фигуре. Склонившись над запрокинутым, изуродованным лицом Мэгона, она оказала Лоу:

— Не вставайте!

Лоу сказал: «Не буду», закрыл глаза и с горечью во рту увидел сквозь покрасневшие веки ее длинную тонкую фигуру, открыл глаза и увидал только контур бедра, сливавшийся с безличными складками платья. Еще усилие — и он мог бы увидеть ее щиколотку. «А там ее ножка, — подумал он, но не смог даже поднять голову и снова, закрыв глаза: — Сказать бы ей что-то такое, чтоб она прижала губы к моим губам. О господи, — простонал он, чувствуя, что так плохо еще никому не было, воображая, как она сказала бы ему: «Я тебя тоже люблю». — Вот если бы у меня были крылья и шрам… К чертям офицеров, — подумал он, засыпая. — К чертям «В.К.»[8], вот что. Не желаю быть каким-то паршивым «В.К.». Лучше быть сержантом. Лучше быть механиком. Держись, курсант. Да, черт подери. А почему бы и нет? Война кончена. Рад. Рад. О черт. У него крылья. У него шрам. Тот, последний раз…»

На миг он снова очутился в самолете, ощущая запах смазочного масла, плоскости самолета медленно кренились, он чувствовал порыв ветра, ощущал штурвал в руке, следя за горизонтом, ведя машину на горизонт, словно целясь из револьвера («А черт, мне-то что?»), видя, как нос машины подымается, пока горизонт не скрылся, видя, как он снова выходит из-под опускающейся дуги крыла и как вдруг машина резко стопорит и обезумевший мир вихрем начинает кружиться вокруг него.

«Верно, тебе-то что?» — говорит голос, и, проснувшись, он видит рядом Гиллигена со стаканом виски.

— Выпей-ка, генерал, — говорит Гиллиген и сует ему стакан под нос.

— О Господи, убери, слышишь, убери!

— Давай, давай, выпей, тебе лучше станет. Лейтенант уже давно на ногах и миссис Пауэрс тоже. И с чего ты так напился, ас?

— О черт, откуда я знаю? — с тоской сказал Лоу, отворачивая голову. — Оставь меня в покое.

Гиллиген настаивал:

— Давай, пей сейчас же.

Но курсант Лоу в сердцах крикнул:

— Оставь меня, сейчас пройдет!

— Ясно, пройдет, выпьешь — и пройдет.

— Не могу. Уходи.

— Надо. Ты что, хочешь, чтоб я тебе шею сломал? — добродушно спросил Гиллиген, придвигая к нему лицо, доброе, беспощадное.

Лоу уклонялся от него, и Гиллиген, подсунув руку ему под спину, силой приподнял его с кровати.

— Дай полежать! — умоляюще сказал Лоу.

— Хочешь тут навеки остаться? Нам уезжать надо. — Нельзя тут сидеть без конца.

— Не могу я пить! — Все внутренности в нем свело судорогой до головокружения. — Ради Бога, оставь меня!

— Слушай, ас, — сказал Гиллиген, подымая ему голову. — Раз надо — значит, надо. Лучше выпей сам. Иначе я тебе силой вгоню в глотку, вместе со стаканом. Ну, пей!

Он раздвинул ему губы стаканом, и Лоу выпил, одним глотком, боясь поперхнуться. Но

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 186
Перейти на страницу: