Оранжевый автобус, из которого вытекает кровь на асфальт, номер 17. Маршрут — Университетская, улица Боссе… Боссе… я вспоминаю январь 2015-го, наши начали дожимать киборгов в аэропорту, и они накрыли из минометов в 9 утра трамвайно-троллейбусное кольцо, все ехали на работу. Я думал, никогда больше не увижу такого зрелища, как я ошибался! На Боссе тогда погибло 15 человек, кажется, здесь — уже больше двух десятков тел. Кого-то найдут еще в квартирах: шрапнель из «Точки» выметала фасады домов в нескольких кварталах.

Пожилая женщина, Любовь Ивановна, стиснула в руке одноразовый стаканчик, я даже на расстоянии чую запах горя, запах валерианы. Говорит мне:

— Муж за Интернет пошел платить. Вот… Мы думали, Россия придет и все это закончится, Россия пришла, за что нам эти муки опять?

Я не могу ничего ей ответить. Как и много лет подряд не мог в Донбассе ответить на вопрос: «Когда Россия прекратит эту войну?»

Павел Томашевский поразил меня какими-то прозрачными, обесцвеченными глазами, он был в момент прилета в банке:

— Я самый молодой здесь оказался, посмотрите: одни старики погибли, теща у меня погибла, машина сгорела… Я не знаю, зачем ОНИ это сделали, наверное, потому что знали: тут будет много людей.

Встречаю старого товарища Даниила Безсонова, замминистра информации, знакомого еще по осаде Славянска. Я чувствую, как его немного потряхивает от увиденного, это гнев. Говорит, что Украина использует американскую тактику «выжженной земли». Для создания большого количества мирных жертв, чтобы отвлечь мужчин на передовой, для паники в самом тылу.

По улице тянет гарью и неожиданно… жареной картошкой, это догорает грузовичок, привозивший товары в магазинчик. Никаких военных объектов в округе нет, но то, что этот отрезок Университетской — один самых людных уголков города, — факт. Кто-то замечает, что, к счастью, не обстреляли в обеденный перерыв, тогда людей на улице было бы еще больше.

Сбитая «Точка», двигательный отсек и отсек управления, валяется прямо у постамента памятника Кобзарю, Тарасу Шевченко. «Точка» еще дымит. Собираю эту картину в одно целое и в голове пульсирует мысль: «Мы не бандеровцы, «Кобзарь» ни в чем не виноват».

Чуть позже раскрылись особые обстоятельства этого воинского преступления ВСУ. У нелюдей, запускавших «Точку-У» по центру Донецка, была задача устроить массовое жертвоприношение. За сутки в укропских чатах и мессенджерах стала распространятся информация о митинге жен и матерей мобилизованных у входа в областную администрацию. Дальше вброс пошел уже по донецким ресурсам и активно обсуждался, то, что за этим стоят спецслужбы Украины, никто как-то не подумал. Митинг был назначен в полдень, «Точка» прилетела в 12 часов с минутами. Разбегающиеся женщины с листками бумаги в руках как раз и пришли на этот митинг. Наша ПВО ракету подбила, но полностью уничтожить ее не смогла — часть кассет сработала, погибло 20 горожан, 28 получили ранения. Центр Донецка перестал считаться безопасным местом. И это лишь подтвердили последующие обстрелы.

15 марта 2022 года

АЛЕКСАНДР ХОДАКОВСКИЙ О ШТУРМЕ МАРИУПОЛЯ И НАШИХ СИЛАХ

«НАМ НУЖЕН ПЕРЕВЕС»

— Александр Сергеевич, тяжело идет штурм Мариуполя. Почему?

— По их статистике, украинских военнослужащих и националистов в городе 14,5 тысячи. Мы еще не знаем, сколько в Мариуполь оттянулось с тех территорий, откуда мы их выдавили.

— Врут, наверное…

— Даже если поделить на два, 7 тысяч в городе против примерно такого же количества штурмующих… Нам нужен серьезный перевес, и мы им пока не обладаем. Мы эффективно выполняем задачи сдерживания и блокирования города, но взять и резко продвинуться — не можем. На определенных направлениях у нас успехи есть.

— Какие?

— Мы создаем им угрозу отрезания достаточно крупных кусков Мариуполя и выведения их из-под централизованного управления и снабжения. С последующей зачисткой, конечно.

Они сопротивляются отчаянно, конечно. Понимают, что выхода у них другого нет и что на помощь никто не придет. На Украине сейчас хватает своих проблем. Перечисляю факторы, от которых зависит ход штурма:

1. Они владеют городом, обороняются в плотной застройке.

2. Соотношение сил одинаково, хотя у нас должен быть хотя бы двукратный перевес.

3. Любой серьезный прорыв — это потери. Мы стараемся учитывать опыт Второй Чеченской кампании. Поэтому оборону города снимаем слой за слоем. И получается, инициативу противник потерял.

«ВЫЙТИ ИЗ ГОРОДА И АТАКОВАТЬ ОНИ НЕ МОГУТ»

— Как настроение у гарнизона города? Что разведка говорит, что сами чувствуете?

— Я бы назвал это отчаянием, но совсем не означает, что они в панике. При этом они же постоянно взывают к правительству Украины, потому что понимают, что еще чуть-чуть и ситуация станет невыносимой. Мы же видим, как их бравада первых дней осады сменилась криками о помощи.

Находясь в обороне, легче давать результат — показывать, что они кого-то из наших подстрелили. Но факт непреложный — выйти из города они не могут, контратаковать не могут.

— Есть ощущение, что у них заканчиваются боеприпасы?

— Пока нет. Работают в обычном режиме. У них стало сложнее с беспилотниками, их меньше летает. Но пока они есть, фиксируем и ночные пролеты, и днем они с них ведут разведку, корректировку. И есть такой момент — у них нарушилась координация между подразделениями.

— Как это выглядит?

— Одно подразделение ввязывается в драку совсем на короткой дистанции, но соседи их не поддерживают огнем. Предположу: просто не понимают общей картины боя. Есть ощущение, что единая система обороны разбилась на сегменты.

КОЛОННА ЧЕЧЕНЦЕВ ИДЕТ НА ШТУРМ

— Вчера под Мариуполь пришло пополнение из Чечни, но я уже слышал разговоры, что не все с ним так просто. Особенно в условиях жестоких и высокотехнологичных боевых действий. Что не так?

— Как у нас получилось с армией? Ополчение первых лет войны трансформировалось в боевые соединения. И костяк в них всегда был — те самые ветераны 2014 года. Стрессоустойчивые, адаптированные к войне. Люди у нас везде примерно одинаковые, разные у них только огневые средства и техника. Милицейские подразделения (батальон «Восток» Ходаковского — это МВД ДНР) по экипировке могут выигрывать перед военными. Но тяжелого вооружения неизмеримо меньше — нет танков, нет реактивных систем залпового огня. Так вот, чеченцы приехали с более слабым вооружением и занять тяжелое вооружение им негде.

— Как это — занять?

— Ну, у нас с армией давно установились такие дружеские отношения, помогаем друг другу. Есть взаимодействие… Атут приезжают ребята, бородатые, красивые, хорошо упакованные. Становятся колоннами и собираются «заходить в Мариуполь»…

— ?!!

— Ну да, мы тут сколько уже на подступах к городу воюем, больше двух недель?