Покончив с гигиеническими процедурами, вернулся к себе в номер. Раз никуда не зовут, значит, пока не нужен. Или просто дали выходной, поскольку вчера отработал в ночь. От нечего делать занялся вновь приобретённым оружием. С обрезом всё понятно, он простой, как топор, в нём и изучать нечего, а патроны мне в арсенале выдадут, хотя и тех, что уже есть, достаточно. А вот револьвер для меня — диковина. Когда служил, их давно сняли с вооружения, разве что, продавали в газовом или травматическом варианте.

Итак, наган, образца, если правильно помню, одна тысяча восемьсот девяносто пятого года. Осмотрев изделие, сделал для себя несколько выводов. Во-первых, оружие, хоть и далеко не новое, сохранилось хорошо, воронение почти целое, курок работает исправно, барабан вертится без проблем. Нашёл клеймо с годом выпуска 1938. Ну и ладно, если он все эти десятилетия лежал на складе, то ничего с ним не произошло. Склад обычно сухой и перепадов температуры там мало. Второе: следует разобраться с устройством. Шток ставим вот так, открывается штора для заряжания, патроны вставляются по одному по мере вращения барабана. Так же и вынимаются. Если не вынимаются, приходится их выбивать, что сильно замедляет заряжание.

Третьим был дизайн. Потренировавшись целиться, пришёл к выводу, что рукоятка сильно отличается от пистолетной, поэтому хват нужно делать другой. Но тут лучше в тире попробовать, удобство удержания ещё не означает удобства стрельбы.

Теперь проверю патроны, пачка оказалась сделана из крепкого картона, вскрыл с трудом, воспользовавшись ножом. Так, четырнадцать штук, уложенных в два ряда, один пулей наружу, второй — капсюлем. Вынул один, осмотрел. Пуля оболочечная, утоплена в гильзу, обжата. Гильза с закраиной, как и положено в револьвере. Интересно, а Петрович умеет такие гильзы перезарядить? Впрочем, неважно, у меня четыре полных барабана, а, судя по живучести местной фауны, использовать револьвер я буду нечасто, слабоват. Только как оружие последнего шанса. По-хорошему, тут бы какой-нибудь сорок пятый калибр, чтобы имел сильное останавливающее действие и не был таким громоздким, как обрез ружья.

Пришлось сходить в арсенал, выпросить там у кладовщика раствор для чистки, шомпол (понятие не имею, от чего, судя по длине, от обреза трёхлинейки), ветошь, и принялся за работу. Не то, чтобы чистка так уж требовалась, но хочется содержать оружие в порядке. Минут через двадцать я зарядил оружие и засунул себе за ремень, надев куртку навыпуск. Сойдёт пока, кобура тут точно в дефиците.

Что теперь? А схожу-ка я к начальству, вдруг поручит чего. В бой не рвусь, но сидеть на иждивении не привык. Раз уж придётся жить здесь до прибытия неведомого Коростина, так хоть пользу приносить буду. Опять же, необязательно в бой, могу и по хозяйству помочь, картошку почистить, мебель перенести или в карауле постоять.

Рогов по-прежнему сидел у себя, как я понял, он из кабинета выбирается в исключительных случаях. Сидел и перелистывал какие-то распечатки. Хорошие, кстати, распечатки, явно на качественном принтере сделаны.

— Разрешите? — спросил я, просовывая голову в дверь.

— Да, заходи, — сказал он, не отрываясь от бумаг, потом поднял голову и положил листы на стол, на бумаге была схема каких-то коммуникаций, вроде этого подземелья. — Присаживайся, с утра не стали будить, ты и так вымотался ночью.

— Да, спасибо, пришёл узнать, что нужно делать. Если не в рейд, могу по хозяйству помочь.

— Да расслабься, — он махнул рукой. — Ты себя хорошо показал, тебя разумнее в рейды отправлять, а в перерывах ешь и спи. Петрович?

Оружейник высунулся из своей каморки, посмотрел на меня через очки и кивнул.

— Сейчас, — после этого он скрылся и появился уже с куском ткани в руках. — Ну-ка, прикинь.

Кусок ткани оказался недоделанной кобурой для револьвера, не из кожи, а из очень плотного брезента. Собственно, она была только заготовкой, кое-как сшитой толстой нитью. Я прикинул, вынул револьвер и вставил его в изделие, подошло почти идеально. Петрович согласно кивнул и, забрав полуфабрикат, удалился.

— А насчёт рейдов у меня есть мысль, — продолжил Рогов. — Мне ваш «выход» покоя не даёт, там бы пошарить, но, по понятным причинам мы этого сделать не сможем. А там могут быть серьёзные находки, такие, что можно продать или использовать для себя.

— А кто может?

— У военных есть специальная аппаратура, компенсаторы излучения, скафандры. Но если они туда явятся, то мы всего лишимся, разве что, за находку премируют ящиком тушёнки.

— Значит, пока молчим.

— Угу, есть и другие новости. Сегодня утром снова увидели писаных. Одного. Он, заметив, что за ним следят, скрылся, что для них нехарактерно. Эти твари отличаются агрессивностью и, как правило, атакуют человека всегда и везде, несмотря даже на численный перевес.

— Кто-то им руководил? — догадался я.

— Именно, главарь группы, который подчиняет остальных своей волей. Таких головастых немного, но, если такой прибыл, значит, с ним целая банда. Именно поэтому я вернул сегодняшнюю рейдовую группу.

— То есть, сидим в осаде?

— Как-то так, вообще, есть мысли о зачистке, но в банде может быть до двадцати рыл, такая схватка точно без потерь не пройдёт, а людей и так мало. Есть мысль подождать военных, колонна пройдёт послезавтра. Должна пройти. Если им довести эту информацию, обязательно займутся, это в их ведении.

— А они справятся?

— Справятся, уж чего-чего, а огневой мощи у них достаточно, теми же огнемётами логово выжгут. Вот только найти нужно его, логово это.

— Есть мысли?

Он почесал затылок.

— Есть. Свидетель говорит, что писаный рванул в сторону завода точного машиностроения. Очень может быть, что они там.

Я прикинул себе размеры среднего завода, там можно танковую дивизию спрятать, а не только двадцать уродов.

— Смотри, — он выдернул лист из самого низа стопки, на нём была схема. — Завод этот не имеет единой территории, не знаю, зачем, но его рассредоточили по большой площади. Вот эта часть, — он обвёл пальцем процентов восемьдесят, сейчас закрыта, там… короче, долго объяснять, но хода туда нет, ни для нас, ни для них. Проверить нужно только вот этот цех и прилегающую территорию. Это круг метров триста в диаметре. Не так уж много.

— Замечание, — я присмотрел к карте. — Карта плоская, а там ведь большие здания, несколько этажей. Так?

— Здание там одно, этаж, условно, тоже один. А то, что я сейчас изучаю, — это подземные коммуникации. — Он снова взял предыдущий лист и положил передо мной. — Вот это схема.

— А что мешает перейти по этим коммуникациям в оставшуюся часть завода?

— То, что