неприятно находиться тут. Чудовище — это одно, оно хоть реально, в него выстрелить можно, а он пули оно имеет обыкновение дохнуть. А тут не пойми что, какая-то аномалия, которая тебя за пару секунд превратит в сухофрукт (Седой реально похудел).

Уходили мы другим путём, забор, через который мы перебрались по пути сюда, был бетонным, а дальше он имел продолжение в виде деревянного, с нашей стороны стояли несколько сараев с неизвестным содержимым. Протиснувшись между дощатых коробок, мы начали перелезать. Ошиблись в том, что первым послали Немого. Он был лёгким, зато, встретив опасность, не мог позвать на помощь или предупредить. Когда с той стороны спрыгнул я, Немой стоял с фонарём и светил вперёд. Перед нами сидело какое-то подобие обезьяны, с той только разницей, что не имело шерсти, зато имело странно раздутую грудь.

— Твою мать! — прохрипел Седой, перелезая через забор.

Я хотел поинтересоваться причиной такой реакции, но он успел сказать только одно слово:

— Ревун.

А что это означает, пояснять было уже не нужно. Тварь набрала в грудь воздуха, приоткрыла рот и издала такой звук, что нас буквально размазало по забору. Немой тоже хорош, стрелять нужно было, всё равно теперь все обитатели города всё слышат.

В итоге выстрелил я, чтобы не тратить дефицитные патроны, вскинул обрез, уже представляя, как залежалые патроны дают две осечки. Не дали, да и промахнуться дробью с десяти шагов было сложно. Две горсти свинца ударили непонятное создание прямо в грудь, разорвав её в клочья. При этом раздался звук, подобный взрыву. Я ещё перезаряжал обрез, когда оба моих напарника потянули меня в сторону. Оно и понятно, бежать нужно отсюда. При этом они город знают, а я — нет, в моём мире этого города вообще не существует.

Пробежать удалось метров сто, когда позади я услышал треск досок, ехидна решила не мелочиться, с её силой сломать деревянный забор нетрудно.

— В стороны, — скомандовал Седой, откатываясь с грацией столетнего инвалида. Молчаливый товарищ откатился с большим проворством в другую сторону, а я рванул вперёд, стараясь спрятаться за бетонными перилами крыльца большого дома.

Времени оставалось пара секунд, потом тварь подбежит на расстояние плевка. Хорошо ещё то, что товарищи удачно бросили на землю фонари, теперь тварь было видно, а нас — нет. Решив не экономить, я рванул из-за спины карабин, чёрт с ним, с дефицитом, разрывные пули точно эту тварь прикончат. Вскинул к плечу и выстрелил трижды. Стреляю я хорошо, но незнакомое оружие и спешка привели к тому, что первая пуля прошла мимо, вторая оторвала одну из конечностей, а третья пришлась удачно, прямо в… пусть будет головогрудь. Огромная дыра в панцире её не остановила, она приблизилась и только хорошая реакция спасла меня от растворения.

Грудь твари резко сократилась, раздался хлюпающий звук, а потом в то место, где только что стоял я, прилетел сгусток какой-то отвратительной субстанции, напоминающей сопли, раздалось шипение, пошёл пар, а я с удивлением увидел, как от бетона остаются оплавленные огрызки. А тварь, повернувшись ко мне, стала собирать кислоту для следующего плевка. Сопровождалось это таким звуком, как будто кто-то собирает сопли, чтобы харкнуть. В другой ситуации меня бы стошнило, но теперь блевать было некогда. Я снова выстрелил, на этот раз попал дважды и разнёс панцирь вдребезги, но тварь отказывалась умирать.

Тут сработал более опытный Немой, он выстрелил только один раз, зато попал твари прямо в сопло для плевания. Пуля прошла навылет, сбив следующий плевок. Но кое-что до меня долетело. Именно кое-что. Пара капель упала на ствол карабина, ещё одна упала прямо у моей ноги. Я бросил оружие вперёд и отскочил, пятясь назад, снова вынул обрез и выстрелил, целясь в ноги. Связанная картечь стреножила тварь, она упала вперёд и зарылась разорванным раструбом в дорожную пыль.

Тут я от страха совсем перестал соображать, вместо того, чтобы с воплями бежать, прыгнул вперёд. Шея чудовища вытянулась вперёд, броневые кольца разомкнулись, открыв беззащитную плоть. Поскольку огнестрельного оружия у меня не осталось, я вынул свой керамический нож и воткнул в открывшуюся щель. Вошёл он легко, так же легко, словно нарезая хлеб, мне удалось прорезать широкую рану. Я угадал, видимо, оказался разорван какой-то важный нервный узел или проводящие пути, тварь парализовало, она бессильно дёргала непослушными конечностями и рыла землю носом, словно настоящая свинья.

В стороне Немой взваливал на себя командира, снова потерявшего сознание, потом я подхватил захваченную добычу, и мы очень медленно двинулись обратно. Когда оказались у заветного подвала, парень передал мне командира, а потом кинулся назад. Что ему там понадобилось, я не знал, но ему лучше знать. Я перетащил Седого вниз, потом спустил добычу и остался там. Фонари остались на месте схватки, поэтому пришлось сидеть в темноте. Голову Седого я положил себе на колени и прислушивался к его хриплому дыханию.

Не знаю, сколько я так просидел, минут, наверное, сорок. Потом сверху в подвал проник луч света, вернулся Немой, который в одной руке нёс сразу два фонаря, а в другой сжимал какой-то свёрток размером с четверть кирпича почти правильной квадратной формы. Я облегчённо вздохнул. Сидеть одному в темноте было неуютно, сидеть, зная, что наверху бродят твари, а на руках у тебя неходячий товарищ, неприятно вдвойне.

Парень был абсолютно спокоен и даже едва заметно улыбался. Вместо того чтобы снова бить командира по щекам, он вынул аптечку и достал нашатырь. От резкого запаха Седой дёрнулся, но глаза открыл. Потом нам даже удалось поставить его на ноги. Когда товарищ идёт сам, пусть медленно и без груза, это куда лучше, чем если его приходится нести.

До базы в школе мы добирались часа три, потом послышался окрик часового, я растерялся, поскольку не знал, что ответить. Седой опять был не в себе, а Немой… понятно. В итоге я просто крикнул, чтобы не стреляли. Этого оказалось достаточно, поскольку твари не говорят, а писаные сектанты не знают русского языка.

Ради нас открыли ворота, которые, как я выяснил, имели вид телеги на колёсах, с одной стороны к ней был приварен стальной лист, из которого торчала заточенная арматура. Когда оказались внутри, двое крепких мужиков сразу подхватили под руки Седого. Тот был способен переставлять ноги, но разум его был в отключке. Сдаётся мне, повреждения от неизвестного феномена не ограничились физическим истощением, тут и разум затронуло. Будем надеяться, что хоть местные знают, чем это лечить.

Немой куда-то пропал, а меня препроводили к Рогову в кабинет. Петрович