Шрифт:
Закладка:
Странно. Откуда взялось это волнение? Сильва отогнал от себя тревожные мысли и продолжал рассматривать жилые помещения короля. Из Рабочего кабинета он попал в необычное место – Грот. Здесь все было пронизано миром Тангейзера.
В Гроте беспокойство притупилось. «Удивительно, – раздумывал Сильва, – Нойшванштайн не просто построен высоко в горах, он выдолблен непосредственно в каменной глыбе и является неотъемлемой частью горы. Фантастическое решение!»
Из Грота проход вел в Гостиную: от Тангейзера – к Лоэнгрину. Два больших панно немецких художников рассказывали эпизоды средневековой легенды о рыцаре Лебедя.
А войдя через маленькую дверь в Спальню короля, Сильва с новой силой испытал тревогу, которой он не находил объяснения. Да что ж такое? Нет же никакого основания для беспокойства! В замке было немного посетителей; все они разбрелись по комнатам либо кучковались с экскурсоводами. В Спальне короля, кроме него, находилась пожилая пара; мужчина и женщина тихо переговаривались между собой. Опасность исходила явно не от них.
Сильва рассматривал стены, потолок, мебель… Королевская кровать – поистине кружева из дерева. Да, по сравнению с кроватями французских королей (французы были небольшого роста), кровать «сказочного короля» казалась очень большой: ростом Людвиг превосходил многих своих современников.
Мягкий цвет дерева, синяя обивка мебели, по которой золотом и серебром вышиты лебеди, ромбовый баварский герб и львы династии Виттельсбахов, образ Богоматери с Младенцем в изголовье кровати… Картина смерти Тристана и Изольды возвышается над креслом для чтения, словно мистический знак: в этой спальне король пережил роковой день. В ночь на двенадцатое июня тысяча восемьсот восемьдесят шестого года именно отсюда короля Баварии выведут по приказу баварского правительства и доставят в замок Берг, отрешат от власти, а специальная комиссия объявит его душевнобольным и недееспособным. А на следующий день, тринадцатого июня, в Берге, вернее, в Штарнбергском озере, найдут тело короля Людвига. До сих пор его смерть остается загадкой.
Сильва перевел взгляд на изящный серебряный умывальный прибор, находящийся возле кровати. Сам умывальник выполнен в виде большого лебедя, из клюва которого льется вода, подаваемая в замок из чистейшего горного источника. И тут… в серебряном отражении Сильва увидел кота. Кот был очень похож на Теодора. Сильва обернулся.
Кот по-хозяйски устроился на старинном кресле, закрывая своим небольшим тельцем табличку: «Не садиться». Видимо, к коту требование не относилось. Кот следил за посетителями: проводил глазами пожилого туриста, пару влюбленных, не особо интересующихся резной мебелью или обивкой стен, и уставился на Сильву.
Когда туристы покинули Спальню, Сильва подошел к коту и тихо заговорил: «Привет, дружок. Ты очень похож на моего Теодора». «Моего» Сильва произнес совершенно естественно. Кот тихо мяукнул, чуть изменил позу, однако с кресла не слез. «Не буду тебе мешать, отдыхай», – сказал ему Сильва и направился дальше.
В соседнем зале в уголочке сидел музейный смотритель – сухонький старичок в униформе. Сильва подошел к нему.
– Здравствуйте.
Старик улыбнулся, кивнул.
– Как зовут вашего кота? Он похож на моего Теодора.
– Какого кота, мистер? – смотритель удивился.
– В Спальне короля на кресле расположился серый котик, смешной такой.
– В Спальне? Пойдемте посмотрим, что за безобразник там устроился. Кресло – это музейный экспонат.
Но в Спальне никакого кота не было.
– И где же он? Где ваш кот? – недоуменно спросил смотритель.
– М-м… Это не мой. То есть… Он здесь сидел, – Сильва показал на кресло. – Странно, я видел его и говорил с ним. Вот, сначала в отражении…
– В отражении? – смотритель недоверчиво покачал головой.
– Сначала в отражении, да.
Сильва подошел к умывальнику, взглянул – в отражении кота тоже не было. Развернулся: в кресле осталась табличка и… никакого кота.
– Извините, наверное, вы правы. Это котик какого-то посетителя. Видимо, сбежал от него.
Старичок-смотритель пожал плечами и поплелся в соседний зал, а Сильва прошел в небольшую часовню, которая находилась прямо за спальней. Он отодвинул тяжелую штору, позвал тихо: «Кыс-кыс-кыс…» Нет. Кота нигде не было.
Что за чушь. Он не сумасшедший. Он его видел, говорил с ним; кот мяукал в ответ…
Сильва еще какое-то время постоял в задумчивости. Тревога не проходила. Может, что-то с Теодором?
Надо ехать домой!
Он быстро вышел из замка. Чуть ли не бегом добежал до стоянки, завел машину. В Швангау спускался осторожно – дорога до городка неширокая и извилистая, затем быстро проехал по центру и три километра наверх – к дому Греты. Въехал в ворота, выбежал из машины, шагнул к входной двери, потянул за ручку. Дверь открылась – не была заперта!
Сильва сразу же услышал отчаянный скулеж Теодора. Кот сбежал по лестнице, заметался у его ног и звал за собой. Сильва рванул за котом. Тео вел его в комнату Греты. Дверь в комнату была открыта. Грета как-то неловко лежала на постели.
– Грета!
Она молчала и не двигалась. У кровати рвотные массы, на бороде засохла слюна, лицо приобрело желтоватый оттенок.
– Грета, что с тобой?
Грета была без сознания. Жива. Сильва раздумывал секунду. На тренерской работе он научился действиям по оказанию помощи спортсменам в случаях травм, но как помочь Грете, он не знал. Во-первых, что с ней? Скорее всего, отравление.
Он позвонил в «скорую». Срочно! Генриетта фон дер Сакс. Вилла Шаттен. Нет, он не знает, что произошло. На инсульт не похоже, нет. Да, без сознания. Возможно, отравление. Нужна реанимационная бригада. Да, он так предполагает. Он торопил врачей: быстрее, пожалуйста, приезжайте быстрее!
Забежал в свою комнату за визиткой Шлоссера. Позвонил. Тот не сразу ответил. Сильва нервничал.
– Шлоссер… Йозеф… С Гретой беда. Она без сознания. Я не знаю, что случилось. На первый взгляд, отравление. Я вызвал реанимацию.
Да где же они? Где врачи?
– Со мной все в порядке, Йозеф. Грете плохо… Нет, меня не было дома, я… Да, ушел из дома после завтрака. Ах, Йозеф, со мной все в порядке! – Сильву раздражали вопросы следователя. – Скажите, что мне делать? Надо звонить в полицию? Вы сами? Хорошо. Да, я понял, подожду. Хорошо, ничего пить не буду. Есть тоже не буду.
Есть ему не хотелось. Хотелось пить. Где скорая?
Он не отходил от Греты. Прислушивался к прерывистому дыханию, щупал
