– Спасайся бегством при первой же возможности и никогда не оглядывайся назад, – как робот повторил я заученное правило, восхищаясь рукояткой Ледяного шипа, которую венчала голова орла.

– Угадай, куда я сбежала? – спросила Сейта и подпрыгнула на стуле от нетерпения. Я не успел произнести ни слова. – Я бежала вдоль реки до самого Северного Ледовитого океана! – с гордостью ответила Сейта. – И там я жила в полном соответствии с правилом номер три.

– Если сбежишь, никогда и никому не говори, что ты сирота, – повторил я третье правило. – Как тебе там жилось?

– Замечательно. На берегах Северного Ледовитого океана живут люди, в легендах которых ещё живы былые времена и демоны. Я думала, что останусь там до конца своих дней, но потом мне начали сниться странные сны. Каждую ночь мне снились кошмары о Луми.

– Я тоже видел их, – успел добавить я, прежде чем Сейта продолжила.

– В тех снах Луми искала меня. Но я научилась управлять снами. И с годами через них я узнала слабости демонов и место, в котором Луми прятала это, – Сейта коснулась моей руки, в которой я держал Ледяной шип.

– Но тебе не хватило терпения скрываться ото всех в глуши до конца своих дней, особенно от Снежной леди. Ты пошла и украла кинжал у неё, – продолжил я и поднял кинжал.

– Я похитила его, охотилась и убивала каждого демона, который носил в себе мои чувства. Лишь одно чувство я не смогла себе вернуть, – яростно добавила Сейта. Её глаза пылали.

– У Наавы было твоё сострадание. Когда ты лишила её этого чувства, она снова стала демоном и могла бы убить нас обоих, – тихо сказал я. Теперь я всё понял. Отхлебнул оставшийся кофе.

– Но когда Луми стали известны мои действия, она отправила на поиски меня Ледяной шип, тебя и Нааву. Мне очень жаль. Я лишь не хотела больше быть бесчувственной куклой, – смущённо сказала Сейта и слабо улыбнулась, ожидая одобрения. – Но теперь у нас есть это, – кивнула она в сторону Ледяного шипа. – Это драгоценный артефакт из другого мира. Ты наполнил его своими чувствами. Между вами есть связь, и они зовут тебя. Ты чувствуешь? – слова лились потоком.

Я выпрямился и задумался, зачем собирал чувства. Может быть, потому, что Луми поступила так со мной, а Сейта – с Наавой. Я заворожённо наблюдал за гипнотически трепещущими вспышками внутри лезвия. Словно внутри него переливалось какое-то опасное вещество.

– Это твои чувства. Верни и снова испытай их, – мягко увещевал голос Сейты. – Почему бы тебе не забрать свои чувства обратно? Чего тебе терять? Твою душу? – она погладила тыльную сторону моей ладони.

Я встал и вышел на середину комнаты. Сейта встала рядом со мной. Словно ведомый какой-то потусторонней силой, я приставил Ледяной шип к своей груди. Сейта схватилась за его рукоятку вместе со мной. Мы вместе вонзали лезвие всё глубже и глубже мне в грудь. Я посмотрел ей в глаза и впервые заметил, какая гладкая, но в то же время грубая была у неё кожа. Я закрыл глаза. Вдруг почувствовал, как девушка вытащила Ледяной шип.

– Я забыла предупредить, – с придыханием добавила Сейта. – Возвращать чувства не так-то просто… Вернём их одно за другим.

Я снова закрыл глаза и позволил моим рукам свободно свисать по сторонам. Сосредоточившись, я попытался прислушаться к реакции моего тела. Закравшееся внутрь чувство уже вырывалось из меня наружу. Это заставило мой рот растянуться в улыбке. Меня накрыло волной радости. Прекрасной игристой радости. Моя улыбка становилась всё шире и шире. Я источал радость. Я ощущал восторг.

– Ты чувствуешь радость? – осторожно спросила Сейта, внимательно рассматривая моё лицо.

Я рассмеялся и открыл глаза.

– Я и есть Радость! – с ликованием сказал я и обнял Сейту. Я так счастлив, что она со мной. Как же здорово, что я снова её нашёл.

Мои руки дрожали. Чувство полностью овладело мной. Радость ощущалась как освобождение, как солнечное утро. Я разразился смехом, увидев улыбающуюся Сейту передо мной с её дикими золотыми кудрями, обрамляющими красивое лицо. Наша радость соединилась, удвоилась, умножилась.

Мои ноги тоже дрожали. Это было забавно. Я хихикал, как будто бы впервые узнал, что такое смех.

– Я давно так не смеялся! Последний раз – когда был ребёнком, от щекотки родителей, – весело продолжал я.

Чувство радости накрыло меня с головой. Я расправил руки и кружился, всё быстрее и быстрее, громко смеясь вслух и нисколько себя не сдерживая.

– Так вот, значит, каково это, испытывать эмоции? Каким сильным я себя ощущаю! Я словно порхаю! – кричал я.

Я схватил Сейту за руку и притянул её к себе, закружил в танце. Я вёл её в танце так хорошо, как только умел, и улыбался от счастья. Широкая улыбка девушки растягивалась от уха до уха, она старалась не отставать от моего быстрого темпа.

– Как прекрасно испытывать эмоции, – прошептал я ей в ухо. – Если это и есть чувства, я хочу ещё, – вздохнул я и уставился на Ледяной шип.

Сейта остановилась и подняла кинжал с пола. Она взяла его за резную рукоятку, подняла брови и вопросительно взглянула на меня. Я кивнул, и мы вместе снова вонзили кинжал мне в грудь.

Я глубоко вдохнул. Ощутил прилив нового чувства. Оно постепенно овладевало мною. Я отрывочно хватал воздух ртом. Моя нижняя губа искривилась. Внезапно я почувствовал себя несчастным. Вся радость рассеялась, и тяжёлое серое покрывало опустилось на меня. Словно земля ушла из-под моих ног. Я печально взглянул на Сейту.

– Грусть, – сказала она с сочувствием. – Ты есть Грусть.

Я начал безутешно плакать.

– Мои родители погибли, – с воем сказал я, опустив тяжёлый взгляд в пол. Я ощутил огромную тяжесть в груди. Как будто бы слон стоял на мне сверху. – Я остался один. – Закрыв ладонями лицо, я сгорбился. Слёзы стекали по моим щекам и капали на пол. – Отец и мать не хотели умирать! Я знаю, они не хотели оставлять меня одного. Они хотели прожить долгую счастливую жизнь рядом со мной. Но самолёт обледенел и потерпел крушение, – безутешно рыдал я.

– Слёзы – это способ утешить душу, – пыталась подбодрить меня Сейта. – Способ дать эмоциям выход. Грусть – это благословение.

– Я не чувствую никакого благословения, – дрожащим голосом сказал я, не прекращая рыдать. – Это жестоко, бесчувственно и болезненно. Грусть – словно демон внутри меня, которого я не могу убить. Вместо этого он