Шрифт:
Закладка:
— Что нижайше благодарим его, и обязательно будем, — Михайло Орлов берёт в руки грамоту. — Для нас это великая честь!
— Так и передам, — кивает посланник, раскланивается и уходит.
После его ухода все забывают о Володиной свадьбе и начинают обсуждать царский пир. Даже Анфиса с Дуняшей отвлекаются от окошка, и начинают предполагать, что могут подавать к царскому столу.
Все вокруг обсуждают неожиданную новость, а я крепко призадумываюсь — ведь я тоже хочу попасть на царский пир! Зря меня что ли в шестнадцатый век занесло? Берегись, Иван Грозный, Даша отправляется к тебе на вечеринку!
9. Начинающая шантажистка
Отдельную комнату мне не выделили — положили спать к весёлой и разговорчивой Анфисе. Сестра пропавшего Володиного предка оказывается на редкость активной особой, поэтому мне приходится долго ждать, пока она уснёт, прежде чем улизнуть из почивальни, и присоединиться к Володе и Никите, давно ожидающим меня за длинным дубовым столом, за которым проходил ужин.
Посреди стола стоит небольшая свечка, и фигуры моих товарищей по несчастью, облачённых в длинные льняные рубашки, в её тёплом свете кажутся забавными и даже немного комичными.
— А мы уже думали, ты не придёшь, — ехидно приветствует меня Никита, уминающий куриную ножку. — Хотя, в шестнадцатом веке мнение девицы всё равно ничего не стоит, так что, в принципе, могла бы и не приходить…
— Я сейчас покажу, чьё мнение тут ничего не стоит! — я перегибаюсь через стол, и отвешиваю Никите подзатыльник, да такой крепкий, что он чуть ли не давится.
И в целях безопасности отодвигается от меня подальше, благо, лавки за столом стоят длинные.
Интересно, как этот мерзавец умудрился на кухню пробраться? Надо тоже сходить, вдруг и мне удастся урвать что-нибудь вкусненькое…
— Дорогая невеста, давайте обойдёмся без рукоприкладства, — недовольно хмурится Володя. — Нам нужно обсудить, как поскорее найти злосчастную шкатулку и вернуться в твоё время.
— Да, Никита, так что вместо того, чтобы ехидничать, расскажи лучше всё, что знаешь о нашем артефакте, — я поудобнее устраиваюсь за столом возле своего жениха. — Ваше общество же с помощью этой шкатулки собиралось Алису в XVI век отправить?
— Да, шкатулка была именно тем артефактом, который должен отправить Алису, — Никита кладёт на стол обглоданную куриную ножку. — И, кстати, Алиса должна прибыть уже в эту субботу, не хотите послушать, где её можно будет найти?
— Давай, не тяни, рассказывай уже, — я с нетерпением постукиваю пальцами по столу. — Суббота ведь через два дня! Кстати, почему ты думаешь, что её путешествие не отменят?
— А для чего? Её путешествие давно планировалось, создавалась легенда, подбирались вещи, в которых она отправится. Наша случайная отправка — не повод всё отменять.
— Так куда она отправится? — Володя тоже не выдерживает длинного предисловия Никиты.
— О, в нашем обществе ей придумали очень интересную легенду, — Никита самодовольно закидывает ногу на ногу. — Алиса отправится к богатой безутешной вдове, дочь которой утонула в детстве. С тех пор вдова тронулась умом, не верит в то, что её любимица мертва, и всеми силами пытается её найти. К этой убитой горем женщине и придёт наша Алиса, назвавшись её чудом выжившей дочерью.
— И почему вдова должна ей поверить? Наверняка к ней уже приходила куча девушек, желающих занять место богатой наследницы! — резонно предполагает Володя.
— Да, приходили такие, но вдова всем давала от ворот поворот, — улыбается Никита. — А всё потому, что им нечем было доказать родство. А Алисе есть чем.
— Не томи, говори быстрее, как она докажет, что она дочь вдовы? — спрашиваю я, прислушиваясь к какому-то шуму в коридоре.
Неужели это чьи-то тихие шаги? Или мне просто кажется?
— Тело дочери вдовы водолазы нашли на дне реки, так что нашему музею достались все украшения девочки — серьги, браслет и ожерелье с самоцветами. Вдова ничего не жалела для любимого ребёнка!
— Понятно, — задумчиво отвечаю я. — Ну а фамилию вдовы ты знаешь? Или только то, что у неё дочь пропала?
— Знаю конечно, — самодовольно задирает нос Никита. — Прозоровская её фамилия. У меня даже есть план того, как нам на неё выйти — вдова ещё не так стара, так что поеду к ней свататься!
— Никита, но у тебя же ничего нет, ни богатств, ни титула, как ты поедешь к ней свататься? — удивлённо приподнимает брови Володя.
— Заручусь поддержкой князя Орлова, он же хочет, чтобы я с сестрёнкой поскорее оставил его в покое, — подмигивает Никита. — Так что у меня всё на мази!
— Так, проблема с Алисой решена, осталось придумать, как провести меня на царский пир, — я беру в руки свечу, и иду с ней к выходу из комнаты, где, как мне показалось, я услышала шаги.
— На царский пир? Даша, ты в своём уме? Какой ещё царский пир, сиди дома, и не отсвечивай! — возмущается Никита. — Нам и без тебя на пиру проблем хватает! К тому же ты явно в курсе, что девушек на такие мероприятия в XVI веке никто не приглашал!
— Конечно я в курсе. Но в царской грамоте было сказано, что Володя может прийти на пир с друзьями, а это значит, — я освещаю свечкой длинный коридор, и вижу…
Подслушивающую наш разговор Анфису! Вот же невыносимый ребёнок! Значит она не спала, когда я улизнула из комнаты! Интересно, что она успела услышать? Хватаю упирающуюся дочку князя Орлова за руку, и втаскиваю в столовую, или как там называется комната, которую мы выбрали для обсуждения своих делишек.
— Ай! Отпусти! — верещит Анфиса, но я вцепилась в неё мёртвой хваткой, и совершенно не собираюсь отпускать.
— А ну-ка говори, что успела услышать? — к Анфисе подбегает Никита, и хватает её за вторую руку.
— Да ничего я не слышала! Только то, что братец невесты Володи хочет к вдове посвататься! И больше ничего! Честное слово! — испуганно оправдывается Анфиса, пытаясь вырваться.
— А ну-ка, сестрица, говори правду! — к допросу подключается Володя.
— Ну, ещё слышала, что невеста твоя хочет на царский пир заявиться, — сдаётся Анфиса. — Но, честное слово, я никому об не расскажу об её крамольных мыслях! И вообще, отпустите меня, а то закричу!
— Ладно, отпускаем, только не кричи, — Никита медленно отпускает руку Анфисы, и я следую его примеру.
«Сестра», а на самом деле прапрабабушка Володи потирает запястья, и с чувством собственного достоинства усаживается за стол. Мы ошарашенно смотрим на неё, пытаясь понять, чего ей от нас
