В этом контексте «перепекание» детей символически отождествляется с выпечкой хлеба. Бабка-знахарка перед тем, как совершить обряд, выпекала в печи хлеб. Затем на хлебную лопату сажали малыша и отправляли в теплую (не горячую) печь.

Согласно фольклористу А. Л. Топоркову, символика ритуала «перепекания» младенцев многослойна: «…в разных вариантах на первый план выступают то одни, то другие аспекты его смысла. Согласно большинству описаний, главной целью ритуала было сжигание болезни, ср. формулы: „Собачья старость[40], припекись в печи!“, „Как хлеб печется, так и собачья старость пекись!“ и под.» [57].

С принятием христианства разительных изменений в родовспоможении не произошло. Вся ответственность за роды лежала на повитухе. Если роды замедлялись, повитуха стимулировала схватки. Метод зависел от времени года, если летом, то роженицу следовало «остудить»; если роды происходили зимой, то женщину отводили в баню и распаривали. Повитухи были убеждены, что роды должны сопровождать тошнота и рвота. Поэтому давали женщине собственную косу в зубы «давиться». Иногда щекотали горло своими пальцами или заставляла дуть в бутылку. Развязывали все узлы на одежде роженицы и членов ее семьи, снимали кольца и серьги, отпирали все замки в избе, снимали цепи, вынимали из печи заслонку, открывали сундуки, распахивали окна и двери. Предполагалось, что это помогает раскрыться телу роженицы.

Деревенские роды редко проходили в постели, повитуха заставляла женщину ходить по избе и выполнять работу, требующую физических усилий (например, месить тесто, молоть жерновами, мыть пол).

Бабка была уверена, что, если роженица будет лежать, ребенок обязательно «закатится под ложечку». Иногда, когда женщина совсем обессиливала, ее водили под руки вплоть до самых потуг. В тот момент, когда уже показалась головка младенца, использовался прием – через потолочную балку перекидывалась веревка, роженица цеплялась за нее обеими руками, упиралась ногами в низкую скамеечку, пол или кровать и рожала в полувисячем положении. «Каждая вещь упадет наземь, коли ни на чем не держится… потому и ребенка, тут, тоже к земле тянет, а коли лежит баба, как есть, ну, и он лежит смирно», – объясняли повитухи [45].

При затянувшихся родах применялся обряд «перешагивания» и его вариации: «…иногда… муж становится посреди избы, растопыривает ноги, а жена проползает между них… иногда же, наоборот, перешагивает через мужа, растянувшегося на полу, мучающаяся родами жена»[41] [45]. Если же это не помогало, то повитухи проводили обряд «прощения». Считалось, что роды затянулись по причине греха, совершенного мужем или женой. Повитуха допрашивала супругов с пристрастием, выясняя, на ком грех, а затем приглашала в избу мужчин или женщин, живущих по соседству. Если виноват был муж, он падал на колени и молил прощения «перед всем православным народом». Или то же самое делала роженица. Выслушав, соседи хором повторяли: «Бог простит» и расходились по домам.

Как мы видим, у повитухи в арсенале был целый ряд своеобразных способов помощи роженицам. С целью направить ребенка по родовым путям под спину женщины подкладывали клубок из старого тряпья или ступу; для правильного положения младенца в утробе будущая мать, опять же по велению повитухи, вставала на четвереньки, прыгала с лавки или «перекидывалась на кровати мужа». Чтобы «вытряхнуть» ребенка из утробы, муж брал жену под мышки, приподнимал над полом и встряхивал. После родов для выманивания последа бабка располагала у половых путей родильницы кусочек сахара. Г. Попов описывает уж совсем диковинный способ отделения «детского места»: конец пуповины привязывался к кочерге, а кочерга к хвосту дворовой собаки. Собака, стремясь освободиться от кочерги, тянула за собой послед [45]. Иногда, переусердствуя, повитухи могли и вовсе оборвать пуповину.

Пуповину повитухи перерезали ножом на топоре (у мальчиков) или на гребенке (у девочек) и связывали прядями льна, переплетенными с волосом родильницы, чтобы «ребенок всю жизнь был к матери привязан». Иногда для предупреждения грыжи у младенца пуповину перегрызали зубами. Изначально перерезание пуповины считалось основной функцией повитухи, поэтому их называли «пупорезками», «пупковыми, пуповыми» бабками[42].

Послед, или детское место, воспринимали как двойник матери и ребенка, а потому после отделения его полагалось похоронить. Место для захоронения выбиралось укромное, под полом избы, в подвале, около печи, под порогом, поскольку «похоронить посреди двора, на проходе, где ее могут вырыть собаки, означает, что женщина „свово тела не понимае“: в сущности, она бросает на съедение часть себя и своего ребенка, так как дитя, чей послед съела собака, не выживет» [27]. Вместе с последом хоронился кусок ржаного хлеба, луковица, иногда яйца. По преданию, если детское место не хоронить три дня, то и детей не будет потом три года. А если зарыть пуповиной вниз, то женщина больше не забеременеет. В некоторых случаях перед зарыванием послед клали на голову или лицо родильницы, чтобы «не болела голова». После родов женщине давали поесть посоленного хлеба, порцию водки, головку лука или редьки.

Стоит отличать деревенских бабок-повитух от акушерок. Акушерки, как правило, имели начальное образование, обучались повивальному делу в смотровых земских докторов или – позднее – в школах повитух. Их было не много, чтобы охватить все население. В отдаленных регионах о них вовсе и слышали. А потому всегда на помощь приходили бабки-повитухи, неграмотные и не очень чистоплотные, набивали руку на принятии родов у домашних животных. Это, кстати, было похвалой: «У меня хорошая бабушка была, ее к скотине водили».

Профессия повитухи была почетной в русской деревне. А потому кандидаток отбирали тщательным образом. Обычно более опытная бабка выбирала себе ученицу. Замужняя не могла стать повитухой, поскольку телесные наслаждения были для них под запретом. При этом у повитухи должны были быть свои дети, но возраст ее должен предполагать невозможность деторождения. Как и в Древней Греции, предпочтение отдавали женщинам в менопаузе. В идеале это должна была быть вдова. Уделялось внимание и нравственному образу женщины – повитуха не должна была сквернословить, пить спиртное, браниться, плести интриги. Скромная, тихая, она являлась в каждый дом, куда ее звали. Возможности отказать не было. Повитуха водила в баню и парила, нянчила новорожденного, прибирала в доме, сопровождая дела молитвами и ласковыми словами – это было близко и желанно для каждой женщины. В народе так и говорили: «Бабка походит – всему делу пособит» или «Бабка повивальная – родня всем дальняя!» [66]

В конце XVI века появился Аптекарский приказ. Точная дата основания приказа до сих пор остается предметом дискуссий среди историков, однако самые ранние упоминания об «оптекарской избе» относятся к 1581 году [63].

Во времена правления Ивана Грозного на территории