внимание, что нация не может существовать на основе насильственного присоединения или удержания каких-то земель и народов под своей властью, так как нация – это осознанная и добровольная солидарность. Французский ученый считал нацию прогрессивным, но исторически преходящим феноменом, этапом в развитии глобальной цивилизации: «Нации служат общему делу цивилизации; все они вносят свой голос в великий концерт человечества, который в общем представляет наивысшую идеальную действительность». Тем самым общечеловеческие ценности оказываются важнее ценностей национальных, и Ренан предсказывал, что в будущем в Европе нации исчезнут, так как «их заменит конфедерация европейских стран». Признавая временную ценность национального патриотизма (в случаях, когда он не противоречит общечеловеческим ценностям и не отождествляется с властью), Ренан отрицал расовый патриотизм, обращая внимание, что чистых рас в Европе давно нет.

У рабочих нет своего отечества?

В 1848 году К. Марксом и Ф. Энгельсом был издан Манифест коммунистической партии, в котором говорится: «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет». Эти слова породили дискуссию о том, совместим ли патриотизм с социализмом и интернационалом. По мере усиливавшейся напряженности на внешнеполитической арене, формирования военных союзов (Тройственный союз между Германией, Австрией и Италией в 1882 году; русско-французский союз, оформившийся в 1891–1893 годы) осознавалась необходимость международных культурных и дипломатических усилий по предотвращению войны или выработке солидарного к ней отношения. В 1891 и 1893 году в Брюсселе и Цюрихе прошли международные конгрессы, на которых разбирался вопрос об отношении социалистов к войне. Консерваторы обвиняли социалистов в отсутствии патриотических чувств, ссылаясь на Коммунистический манифест, вторые интерпретировали слова Маркса и Энгельса в том смысле, что у буржуазии и пролетариата разное понимание отечества.

В 1905 году французский социалист-интернационалист, известный своей принципиальной антимилитаристской позицией Г. Эрве выпустил брошюру «Социализм и патриотизм». В ней автор раскритиковал национальный (буржуазный) патриотизм, который основывается на любви к национальному отечеству: «Отрицание современного отечества, – национального отечества, – представляется нам необходимым логическим последствием социализма»[83]. Для Эрве отечество – это прежде всего государство с его аппаратом насилия, эксплуатации меньшинством большинства, поэтому, по мысли Эрве, для пролетария не имеет значения, кем быть – французом, англичанином или немцем. В том же году другой французский социалист – Ж. Жорес, – выступая в парламенте, также раскритиковал концепцию буржуазно-национального отечества, определив в качестве цели пролетариата «заменить отечество неравенства и привилегий отечеством полного социального равенства»[84].

«Резкие и парадоксальные заявления» Эрве натолкнули редакцию газеты La Vie socialiste на мысль составить анкету об отношении социалистов к патриотизму, войне и разослать ее известным представителям движения. Если Эрве и Жорес не отрицали патриотизм для интернационалистов, то Г. В. Плеханов, отвечая на вопросы анкеты, полемизировал с ними. Считая патриотизм исторической категорией, меняющейся в процессе общественного развития, Плеханов полагал, что в будущем патриотизм должен быть заменен интернационализмом:

Современный социалистический интернационализм вполне совместим с самой усердной, с самой неутомимой работой на благо своей страны; но он совершенно не совместим с готовностью поддерживать родную страну там, где ее интересы приходят в противоречие с интересами революционного человечества, т. е. современного международного движения пролетариата, т. е. прогресса[85].

При этом, в отличие от Эрве, русский марксист оправдывал войну:

Международный пролетариат… должен сочувственно отнестись ко всякой войне, – оборонительной или наступательной, это все равно, – которая обещает устранить какое-нибудь важное препятствие с пути социальной революции.

Но не все социалисты пытались отмежеваться от термина «патриот». Некоторые обращали внимание, что патриотизм и понятие отечества не чужды рабочим, но так как отечества социальной справедливости еще не создано, а буржуазное отечество удовлетворяет потребностям лишь одного класса, то патриотизм рабочих устремлен к отечеству будущего: «У пролетариев пока еще нет отечества, но они хотят его себе завоевать и расширить его пределы», – писал К. Каутский, отмечая, что одна из задач пролетариата состоит в уничтожении «частной собственности на отечество»[86]. При этом немецкий социалист считал, что у каждого класса свой патриотизм, причем отличия между ними лежат в области этики. Французский теоретик марксизма П. Лафарг в 1906 году писал, что патриотизм буржуазии искусственный, называя его «отечеством капитала» и показывая на примере Франко-прусской войны 1870–1871 годов, что буржуазия готова предать национальные интересы ради своей выгоды, в то время как рабочие демонстрируют подлинный патриотизм[87].

Немецкий социолог-социалист Р. Михельс также не отказывался от использования этого термина, но находил иное наполнение понятия «отечество». Обращая внимание, что на практике патриотизм выливается в национализм и шовинизм и что «в истории человечества не совершено ни одного ужасного, жестокого и безнравственного деяния, которое бы ни прославлялось фанатическим усердием слугами государства и права как героическое деяние во имя и к большему возвеличиванию этой любви к отечеству», Михельс пересматривал понятие отечества с позиции нравственности. Он считал, что ни критерий национального или расового родства, ни место рождения не могут быть основой для идентификации отечества. Вместо них немецкий социолог, помимо чувства классовой идентификации, провозглашал культурную общность людей, полагая, что только национальный язык, культура являются основаниями для оправдания патриотизма – «культурного патриотизма». В вопросе о «культурном патриотизме» Михельс сближался одновременно с позицией В. Зомбарта и А. Бебеля. Бебель под интернационалистическим патриотизмом понимал «не насильственное слияние народов, а поддержание и развитие мирных культурных отношений между нациями»[88]. Зомбарт рассматривал интернационализм не как конкретное политическое движение, а как дух, ощущение общности классовых интересов, выходящих за государственные или национальные границы. Поэтому Зомбарт употреблял словосочетания «пролетарский интернационализм» и «буржуазный интернационализм», но, определяя первый, писал: «Пролетарский интернационализм есть вместе с тем антинационализм, и в этом состоит его другое резкое отличие от всякого буржуазного интернационализма»[89]. Зомбарт цитировал слова англичанина Р. Берта: «Выше патриотизма стоят гуманность и справедливость». Немецкий ученый не отрицал национальные особенности социальных движений, выделяя среди них три типа – английский, французский и германский, – однако обращал внимание, что культурный прогресс сглаживает национальные различия между людьми:

Каждый новый день все более стирает национальные особенности и является этапом на пути к полному исчезновению национальных различий, поскольку они являются особенностями нравов и обычаев… Этому содействует все более тесное соприкосновение различных народов друг с другом, развитие путешествий, возрастающая легкость сношений посредством слова, чтения и созерцания.

Вместе с тем Зомбарт отмечал, что патриотизм, как любовь к земле, в меньшей степени свойственен рабочему, чем крестьянину, зато рабочий стоит ближе к культурному патриотизму.

Михельс считал безнравственным принцип «right or wrong, my country», допуская, что

бывают моменты в исторической жизни народов, когда истинные патриоты должны желать не победы, а поражения,