Шрифт:
Закладка:
— Я сказала что-то смешное, Бомон? — прошипела Хельга.
— Да. Очень. — Я шумно выдохнул через нос и попытался хоть как-то успокоиться. — Даже не знаю, с чего начать. Как ты могла заметить, у российской армии нет подавителей магии. Зато есть старейшая и самая многочисленная аристократия в Европе. Сотни Одаренных княжеских родов, не считая тех, кто рангом пониже. Кто в своем уме лишит себя подобной силы?
— Ну… тот, кому это выгодно. — Хельга ответила не слишком уверенно, но сдаваться явно не собиралась. — Тебе не приходило в голову, что многочисленные аристократы только мешают короне своими дрязгами? Или кто-то просто расчищает себе дорогу к власти… Ты ведь слышал о князе Горчакове, Бомон? Который убил кайзера?
— Ты веришь в эту чушь, фрайин? — Я отвернулся и уставился на дорогу, будто там происходило что-то запредельно важное. — Самая нелепая фальсификация из всех, что я видел. Во-первых, покойный кайзер Вильгельм не желал войны с Россией, и делал все, чтобы…
— Да! Именно так!!! — рявкнула Хельга. — И поплатился за свою наивность. Если не знаешь, о чем говоришь — лучше помолчи, Бомон!
Глаза-льдинки сверкнули так, что в салоне авто заметно похолодало. И я не придумал ничего лучше, чем воздержаться от ответа — и смотреть на дорогу. Не знаю, когда мне удалось так потоптаться Хельге по любимой мозоли, но выглядела девчонка так, будто на полном серьезе была готова выцарапать мне глаза. Разумеется, логикой тут и не пахло. И пусть “глушилки” делали в Штатах, Британии или еще черт знает где — виноватыми в заговоре все же оказались русские. Или даже сам сиятельный князь Горчаков — лично.
Император Жозеф Бонапарт не был сильным и решительным человеком. И, возможно, не всегда был дальновидным политиком. Но в одном он определенно оказался прав: машина пропаганды Рейха работала на полную.
Примерно четверть часа мы молчали. Хельга сердито пыхтела с пассажирского сиденья, а мне и вовсе было не до разговоров: дома, фонари и развилки начали мелькать с обеих сторон вдоль дороги все гуще.
Я специально сделал крюк чуть ли не в двадцать километров — через мост в коммуне Темсе, чтобы добраться до порта по восточному берегу Шельды. Ехать так казалось заметно проще — дорога шла вдоль реки и рано или поздно должна была привести, куда нужно. К тому же я не слишком-то горел желанием соваться на центральные улицы. У наспех купленной в Брюсселе машины с документами все было в порядке, но если Хельга не соврала, и армия Рейха действительно ломилась к столице, патрули наверняка уже стояли чуть ли не на каждом углу.
Впору было удивиться, что мы вообще смогли беспрепятственно подъехать чуть ли не к самому порту. Видимо, просто удачно проскочили во всеобщей суете. Несмотря на поздний час, народу в этой части города оказалось много — куда больше, чем можно было ожидать от застроенной малоэтажками окраины на востоке города за Шельдой. Пешеходы бестолково метались туда-сюда по дорогам, машины разгоняли их сердитыми гудками, повсюду мелькали фары, проблесковые маячки и ручные фонарики. Кто-то медленно ехал в нужную нам сторону, но на встречной полосе уже собралась самая настоящая пробка.
И только протолкавшись еще пару сотен метров вперед я понял — почему.
— Черт возьми, Бомон, — Хельга даже чуть приподнялась с сиденья, вглядываясь в темноту за лобовым стеклом, — ты видишь то же, что и я?
— К сожалению, фрайин, — отозвался я, сворачивая к тротуару. — Похоже, дальше мы не проедем.
Пропускной пункт поставили здесь недавно — явно наспех, просто перегородив дорогу шлагбаумом и добавив с десяток ящиков, за которыми расположился то ли пулемет неизвестной мне конструкции, то ли просто небольшая пушка. Вряд ли кто-то всерьез опасался нападения — так что тупое рыло орудия скорее предназначалось разгонять зевак. А заодно и ненавязчиво сообщало о серьезности намерений тех, кто теперь хозяйничал в порту Антверпена.
Конечно, я ожидал увидеть здесь солдат. И военные корабли — хоть и, пожалуй, не в таком количестве. Часть уже пришвартоваться у доков вдалеке, часть продвинулись чуть выше по течению, но некоторые только входили в порт со стороны моря. Там, где устье Шельды расширялось вдалеке, я насчитал еще полтора десятка огней. Возможно, какие-то суда и были гражданскими или местными, но остальные явно пришли сюда под чужим флагом.
Повсюду над водой развевались восьмиконечные алые кресты на сине-белом фоне.
— Что здесь забыли британцы? — проворчала Хельга.
Вместо ответа я молча открыл дверь, выбрался наружу и поймал за плечо ковылявшего мимо мужичка в шляпе с обвисшими полями.
— Мсье, что тут происхо?..
— Англичашки, черт бы их всех побрал!
Новый знакомый обдал меня запахом дешевого табака, даже не дожидаясь, пока я договорю. То ли угадал вопрос — а скорее уже отвечал на него с десяток раз. Судя по гулу, стоявшему в воздухе, всех интересовало примерно то же самое — и некоторые знали, в чем дело.
— Порт и весь город с сегодняшнего дня переходят под защиту британской короны. Отсюда всех разворачивают — так что ступай домой, парень. — Мужичок легонько хлопнул меня по плечу. — Если не хочешь получить по зубам прикладом.
— Ты понимаешь, что здесь творится, Бомон?
Хельга уже успела выбраться наружу — и теперь сидела на капоте машины, явно пытаясь сообразить, откуда и почему здесь появился британский флот и несколько сотен солдат… если не тысяч — или даже больше.
— Могу только предположить, фрайин. — Я легонько толкнул Хельгу плечом, усаживаясь рядом. — Похоже, старина Георг решил не ждать, пока сюда доберутся твои друзья — и занял Антверпен сам. С разрешения бельгийского короля… а может, и без разрешения. Вполне разумное решение.
— Что?.. Почему?
— Подумай сама, фрайин. Если бы твой драгоценный канцлер занял порт — через пару дней здесь бы могли быть чуть ли не все крейсеры Рейхсмарине. — Я на мгновение задумался, прикидывая расстояния. — А из Антверпена до берегов Британии меньше суток пути. Вряд ли его величество хочет однажды проснуться и увидеть немецкие десантные баржи в устье Темзы.
— С чего ты взял, Бомон? — Хельга сложила руки на груди. — Британия не воюет с Рейхом! И нет ни малейшего повода думать, что…
— До сегодняшнего дня и Бельгия ни с
