– Так ты себя видел, сударь регент? Какая баба с тобой ляжет?– насмешливо фыркнув, тави передёрнул плечами,– ты на мужика что вблизи, что издалека не смахиваешь.

Вместо бурной реакции в ответ, Айорг только спокойно улыбнулся:

– Как и вы, тави.

Опустив руки, Сонрэ медленно сжал кулаки, но постарался успокоиться – прикрыл глаза, глубоко вздыхая и выдыхая с оттягом. Их нелюбовь друг к другу расцвела ещё в первый день знакомства, когда старый военный обнаружил при дворе существо, общавшееся с ним исключительно язвительными замечаниями или с явным намёком на полное нежелание контактировать. Все стало только хуже, когда Мортем начал уделять больше времени валакху, чем кому-либо ещё, перестал советоваться с Сонрэ, а по итогу назначил регентом именно Айорга. Апогеем стала внезапная смерть шестнадцать лет назад одного прогрессивного министра, бывшего генеральским любимчиком. Винили в ней только одного, кто взгляды покойного не поддерживал.

– Выдавать принцессу замуж без её согласия – это непростительно. Ты ей не отец и не брат, ты не имеешь права ей распоряжаться.

– Ну,– Айорг с усмешкой повёл плечом,– вообще-то до назначения нового Владыки я выполняю его обязанности и потому имею право распоряжаться сударыней Офрой. Именно поэтому свадьба пройдёт за день до интронации нового правителя.

Где-то в городе закричал петух. Порой валакха действительно волновал вопрос о том, кто в здравом уме заводил в больших городах петухов, но потом он вспоминал, где жил и как вели жизнь чуть больше половины населения. Наличие петухов так близко, что их было слышно во дворце, это не объясняло, но в целом было достаточно полезным.

Как бы то ни было, нужно было выдвигаться, если он хотел на своих двоих добраться к условленному времени на место встречи, но генерал, очевидно, уверившийся в том, что регент не может не планировать чего-то жуткого и всем вредящего, не спешил прощаться.

Бросившего вялое «увидимся» Айорга мужчина подхватил под локоть, резко разворачивая на себя.

– Ты ещё днём ныл, что у тебя дел по горло, и теперь куда-то уходишь?– генерал насмешливо изогнул бровь.– Кажется, начинаешь путаться в своей лжи.

– Уберите руки, тави,– сухо произнёс Айорг, снизу вверх глядя на мужчину.– В противном случае в эту неделю я сделаю то, о чём говорил Вам днём. На случай, если Вы услышали только, что у меня дел по горло, напомню – должность первого среди Великих давно пора отдать молодой крови.

– Не напугаешь, мелочь,– не отпуская руки валакха, фыркнул Сонрэ.– Тебя не поддержит армия, да и новый Владыка после так же легко меня вернёт, а Гринда вышлет куда подальше.

– А если новым Владыкой буду я?

На пару мгновений между ними повисло напряжённое молчание. Хотелось окружающим того или нет, а Мортем оставил завещание, в котором указал, что после смерти его сына трон займёт регент, если регент будет на тот момент жив. В противном случае престол отходил бы в совместное управление глав ведомств, которые обязаны были в течение следующего года найти нового правителя.

Никто не мог сказать, почему в предыдущие годы не пытались или не смогли избавиться от валакха, но делать это сейчас было бы слишком рискованно: не все в правлении скрежетали зубами при одном только звуке имени Айорга. Единственный шанс, который оставался у Сонрэ и ему подобных, это честное голосование – точнее, честное только снаружи, внутри сплошь купленное и перепроданное десятки раз.

Как бы они ни старались, всю неделю им предстояло провести в страхе: риск, что в конечном итоге алую мантию с золотым подбоем на плечи наденет валакх, был достаточно велик. За неделю нужно было убедить всех, что регент самая неподходящая кандидатура, но для этого стоило перестать лаяться с ним, едва завидев: в противном случае кто-то бы рано или поздно их увидел, а потом списал бы все доводы и возмущения на личную неприязнь генерала и глав ведомств к новому правителю.

– Мне нужно в храм Птицы,– рывком высвободив руку из хватки чужих пальцев, рыкнул Айорг.– Похороны света и солнца нашей империи будут проходить в нём, о чём Вам, тави, как ярому последователю, стоило бы знать давно.

Поначалу только молча глядя в спину побрёдшему прочь от него валакху, Сонрэ подумал о том, что иметь такого правителя будет просто смешно. Где было видано, чтобы Владыка был ниже своих подчинённых, да ещё и хромал время от времени, как падучая лошадь, которой проще перерезать горло, чем позволять мучиться лишний день? Маленький, самоуверенный, наглый через край… Слишком много знавший и много чего делавший, пока окружающие не обращали на него, такого маленького, внимания.

Сорвавшись на бег, тави в пару скачков догнал регента и с удивлением заметил в руке у того посох с молочно-белым, будто источавшим холод сферичным камнем в навершии – валакх, используя его в качестве опоры, ходил так же, как когда его не разбивала вдруг хромота.

– Я бы тоже не отказался сходить в храм. Помолиться за то, чтобы нашему Владыке было хорошо с предками.

– Делайте, что хотите,– ответил Айорг, недовольно пыхая трубкой, но не сбавляя скорости,– я ведь Вам не брат и не отец, чтобы распоряжаться.

5.

Выглянув из окна, выходившего на сады и внутренний двор, Оливия осмотрелась и едва заметно нахмурилась. Солнце уже зашло, и темнота не позволяла ей, не обладавшей хорошим зрением, оценить все возможности к отступлению, что было крайне необходимо именно сейчас. За спиной рыдала, изредка прерываясь на высмаркивания в шелковый носовой платок, принцесса Офра. Олли с раннего детства испытывала определённые проблемы с тем, чтобы плакать на публику, и ещё больше проблем начиналось, когда плакал кто-то другой – искренне или наигранно, не важно – при ней. Единственным способом помочь для неё было сказать: «Успокойся и не грусти», а это редко оказывало хоть какое-то воздействие кроме диаметрально противоположного успокоению.

Появление Офры было поразительным событием, и, открывая дверь огромных покоев, Олли ожидала увидеть кого угодно – хоть своего милого сокольничего, но никак не сестру почившего супруга. Офра, подозрительно тихая, попросила разрешения войти, прошмыгнула в комнату и, сделав странный круг через ширму для переодевания возле сундука с платьями, упала на кушетку. Сделала она это с такой точностью, будто демонстративные рыдания практиковала с особым рвением с юных лет – последний вывод Олли сделала из того, что Офра не глядя обошла все препятствия на пути к злополучной кушетке, расположенной у левого крайнего окна.

В промежутках между всхлипываниями, завываниями и сморканиями с трудом удалось уловить пару словосочетаний. Владыка-регент, «сволочь эдакая», организовал ей свадьбу с каким-то заграничным потенциальным союзником империи. В этот самый момент – в момент осознания того, насколько принцесса, выражаясь языком простого народа, зажралась – Олли с трудом удержалась от того, чтобы вытолкать девицу за порог.

Она, вдова Владыки, доживала во дворце и конкретно этих покоях последнюю неделю: согласно традициям, жена предыдущего правителя не нужна была следующему, и в день интронации нового человека она уезжала в Холодный дворец, расположенный где-то в северных горах. Точного места Олли не помнила, но прекрасно для себя уяснила, что слово «Холодный» в названии не просто так.