Шрифт:
Закладка:
Дядя, имел обыкновение подписывать только завершенные работы, которые при этом считал удавшимися. За десять лет творчества таких накопилось совсем немного.
Новоиспеченный мастер
Винсент становится завсегдатаем в крестьянских домах, тем временем в его собственном доме вновь сгущаются тучи.
Мое воображение недостаточно богато, чтобы я мог считать условия, в которых ныне живу, лучшими, чем год назад.
Дядя не замечает, что, избегая семейной жизни, отвергая общество сестер, все время стремясь к одиночеству, он приносит боль своим близким. Те же, как явствует из писем, приписывают подобное поведение его природной «чудаковатости», по выражению бабушки. Исхудавший, в изношенных сапогах — таким он явился домой, — Винсент вызывает жалость у родных, которые стараются вести себя деликатно и относиться с пониманием к его сумасбродным поступкам.
Во время семейных обедов Винсент ведет себя своеобразно — сидит в уголке, держа тарелку на коленях и внимательно разглядывая только что написанную картину, стоящую на стуле напротив. Одной рукой он, прищурившись, измеряет изображение, другой — закладывает еду себе в рот. Как и в детстве, дядя отрезает огромные куски хлеба и потом жует их всухомятку. Чай или кофе предпочитает наливать себе сам. Ему не важно, что именно он ест, — настолько он погружен в свои мысли: как создать контраст, как уравновесить фигуры и цвет.
В голове Ван Гога все перемешано: живопись с идеологией, техника с моралью, идеи отца с идеями любимых живописцев. Его не вдохновляет качество образов, создаваемых художниками-реалистами, однако он уважает их миссию, которую готов полностью разделить.
Что касается папы, то я не согласен не с его мировоззрением как таковым, а когда сравниваю его с доктриной великого Милле, например. Взгляд Милле настолько всеобъемлющ, что в сравнении с ним папины идеи выглядят ничтожно и убого. Быть может, ты сочтешь ужасными мои слова, но это мое видение, и я не скрываю от тебя своих убеждений, так же как и ты не стесняешься сравнивать папин нрав с характером Коро.
Склонность придавать собственным картинам этическое значение отличает Ван Гога от его современников. Если импрессионисты борются за утверждение новой образности, разрабатывают новую технику, настаивают на новом видении природы и человека, то Винсент отбирает сюжеты, которые считает важными для общества, для истории.
Лично мне очень импонирует идея о моральном аспекте живописи, она созвучна моим собственным взглядам. Я считаю, что искусство должно менять жизнь людей к лучшему, заставлять их действовать во имя общего блага или как минимум просто задуматься.
В глазах современников творческие решения Винсента выглядят чересчур эксцентричными, в конечном итоге это обрекает его на изоляцию.
Постепенно в душе Ван Гога растет ощущение отверженности: я никогда не понимал, было оно вызвано просто жалостью к самому себе или же действительно спровоцировано крайней степенью фрустрации.
Что я в глазах большинства? Ничтожество, эксцентричный и неприятный тип, который не имеет и никогда не будет иметь положения в обществе. Одним словом, последний из последних. Но даже если так, я бы хотел, чтобы мои произведения показали всем то, что в душе у этого эксцентричного типа, у этого ничтожества.
Винсент упивается своей отверженностью, но ему хватает дерзости, чтобы, не достигнув еще вершин мастерства, начать самому давать уроки рисунка.
Естественно, дядя не может принимать учеников в прачечной в отцовском доме.
Новый род деятельности становится удачным предлогом для переезда. Он снимает студию в доме Йоханнеса Шафрата, католического священника в Нюэнене. В подобном жесте легко усмотреть бунт против отца, но, по словам самого художника, переезд вызван исключительно необходимостью иметь в распоряжении светлое и просторное помещение.
Ван Гог оборудовал себе мастерскую в просторной зале, где раньше располагались молельня и кружок вязания. Полотна он поставил к стене — поскольку работает над несколькими произведениями одновременно, а рисунки повесил.
В углу Винсент установил ствол дерева, в которое ударила молния. Он спилил его и поместил в ящик с землей. Среди ветвей он пристроил птичьи гнезда — во время прогулок по лесам дядя собирает гнезда, оставленные птицами: гнездо крапивника в форме конуса, мшистое гнездо сокола, гнезда воробья, дрозда, соловья (несколько нескладное). Есть здесь уютное гнездо камышевки, а также ласточки — из глины и травы. И наконец, гнезда птиц, которые обустраивают себе жилища на земле.
Гуляя по улицам Нюэнена, я обратил внимание на двух проходивших мимо стариков: они выглядели дружелюбно и смотрели на меня с любопытством. На ногах у них были традиционные голландские остроносые башмаки. Мы разговорились — оказалось, что им довелось познакомиться с дядей, когда они еще были маленькими.
Они позировали для его картин, но главное — добывали для него птичьи гнезда. Винсент любил рисовать гнезда, и ребята за двадцать пять центов доставали их для него с деревьев. Один из них вспомнил, что как-то раз дядя предложил ему вместо оплаты свою картину, но тот отказался, отдав предпочтение живым деньгам. Вот уж теперь он локти кусает! Другой поделился, что художник как-то попросил найти для него гнездо зимородка, свитое из рыбьих костей, ребята долго искали его, но так и не нашли.
Страсть дяди Винсента к птичьим гнездам вызывает во мне умиление. Одно из них я получил от него в подарок, когда в июле 1890 г. мы с отцом и матерью приехали в Овер-сюр-Уаз незадолго до его смерти. Это гнездо Винсент добыл сам — так я узнал о его любимой детской забаве.
В сердце Ван Гога странным образом уживались мягкость и раздражительность. Он умел быть великодушным и суровым, жизнерадостным и агрессивным. Вот как его описывает Виллем ван де Ваккер, один из учеников.
Учиться у Винсента было тяжело: он мог быть саркастичным, несдержанным, ругался на чем свет стоит, если кто-нибудь из нас делал ошибку или забывал материалы для рисования.
Такое впечатление, что дядя записался в учителя только ради того, чтобы ему было с кем поговорить. Он не берет денег с учеников, а в качестве оплаты просит приносить материалы и оборудование для живописи.
Антон Керссемакерс вспоминает, какое впечатление произвела на него студия Ван Гога.
Комната буквально ломилась от картин: ткачихи и прядильщицы, крестьяне, сажающие картофель, бесчисленные натюрморты и как минимум шесть этюдов маслом с изображением старой нюэненской церкви, которую художник очень любил и рисовал в разное время года (впоследствии разрушена теми, кого Винсент называл «нюэненские вандалы»). Вокруг печи лежали горсти золы, на расшатанных камышовых стульях и серванте громоздились птичьи гнезда, мох и степные растения, шпульки, прядильное колесо, грелка, садовые инструменты, старые шапки и шляпы, женские чепчики, башмаки и масса других вещей.
