французской просьбой о перемирии, он присовокупил к этому новости о первых шагах по включению Прибалтийских государств в Советский Союз. Сталин, однако, с умом подсластил пилюлю. Он лично написал коммюнике в агентство ТАСС, которое появилось 25-го числа. В нем говорилось следующее: «Ввиду злонамеренных слухов, распускаемых [западными] союзниками», заявляем, что посылка «не более чем восемнадцати — двадцати дивизий» в Прибалтийские государства не имеет цели оказания давления на немцев, но является «гарантией выполнения соглашений о взаимопомощи между СССР и этими странами». Опять были четко продемонстрированы преимущества теологического обучения (прежде всего, что бы ни говорили, государственного ума. — Ред.).

Но сталинский сахар предназначался для другой пилюли, которая не предусматривалась в секретном протоколе. Сталин предложил использовать силу, если понадобится, от имени страдающих украинцев в румынских Бессарабии (российская территория, оккупированная Румынией в 1918 г. — Ред.) и Северной Буковине (исконная славянская земля, с Х в. в составе Киевской Руси, позже Галицкого и Галицко-Волынского княжества. Затем захватывалась татарами и венграми, в XIV в. Польшей, в XVI в. Турцией. С 1775 по 1918 г. в составе Австрийской (с 1868 г. Австро-Венгерской) империи. С 1918 по 1940 г. в составе Румынии. — Ред.). В знаменитом секретном протоколе от 23 августа Риббентроп недвусмысленно отказался от политических интересов Германии в этом районе, но, как он весьма сбивчиво писал Шуленбургу, он полагал, что сделал устную оговорку в отношении чисто экономических интересов Германии. И сейчас была опасность того, что Румыния окажет сопротивление и тем самым отдаст Советскому Союзу знаменитые нефтяные месторождения в Плоешти, от которых зависит Германия.

Теперь Гитлер, должно быть, очень обеспокоился, даже в этот высший момент своего триумфа над державами Версаля. На самом деле его тревога зародилась еще 24 мая, до британской эвакуации из Дюнкерка, когда адмирал Канарис доложил, что против Бессарабии сосредоточиваются тридцать советских дивизий. Гитлер действовал с крайней деликатностью; он поручил Риббентропу подготовить ноту Молотову, которая не являлась протестом по причине отсутствия консультации, но фактически поощряла действия Советского Союза. Германия брала на себя обязательства посоветовать Румынии принять советские требования. Только в отношении включения румынской провинции Буковины, которая никогда не была российской территорией (это исконная русская (времен Киевской Руси) земля. — Ред.) и которая не упоминалась в секретном протоколе, витал призрак протеста.

Русские вошли в Бессарабию и в Северную Буковину 28 июня, но это было только начало проблем. Венгрия и Болгария получили стимул на выдвижение ревизионистских претензий к Румынии, относящихся к концу Первой мировой войны, когда Румыния выкроила себе «империю» из обломков старой Австрийской и Российской империй. 25 августа, после того как были прерваны переговоры в Турну-Северине, Венгрия была на грани вторжения в Румынию. Гитлер узнал через Канариса (который имел в Румынии секретную переодетую агентуру, что русские будут использовать это как предлог для перехода реки Прут, чтобы восстановить порядок на нефтяных месторождениях в Плоешти, хотя эти промыслы представляли экономический интерес для Германии, но ни в коем случае не для русских. Гитлер приказал немедленно перебросить две танковые дивизии в юго-западный угол Польши, чтобы, если понадобится, противостоять русским. Но в этот момент роль миротворца сыграл Муссолини. Спустя четыре дня Риббентроп встретил в Вене, во дворце Бельведер, полномочных представителей Италии, Румынии и Венгрии. Здесь Румынию убедили отдать район с населением 2400 тыс. человек в обмен на германскую гарантию ее оставшихся и намного уменьшившихся территорий. Это было очень плохое решение, но войны между Венгрией и Румынией удалось избежать.

Гитлер утверждал, что действия Советского Союза в оккупации Бессарабии и Северной Буковины были спровоцированы Англией. В течение ряда месяцев после этого события он постоянно говорил Альфреду Йодлю, начальнику штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), об истинной причине, почему Англия не прекратила войну после эвакуации из Дюнкерка. Это произошло из-за «частных или тайных соглашений» с Советским Союзом, что она должна либо сокрушить Германию политически, либо напасть на нее. И все же у Гитлера не было оснований думать о чем-то подобном. 13 июля Молотов действительно вручил Шуленбургу меморандум, в котором содержалось описание беседы Сталина со Стаффордом Криппсом. Британский посол заявил Сталину, что «его правительство считает, что прямой задачей Советского Союза является поддержание объединения и руководства Балканскими странами». На эту сладкую неопределенность, столь живописную в своем историческом парадоксе сегодня, Сталин ответил весьма резко. Он не признал, что существует какая-либо опасность установления гегемонии Германии в Восточной Европе. Он хорошо знал нескольких германских государственных деятелей, и он не обнаружил никакого желания с их стороны поглотить европейские страны. Никакая держава не имеет права на исключительную роль в консолидации и руководстве Балканскими странами. Советский Союз также не претендует на эту миссию, хотя он заинтересован в балканских делах.

Очевидно, Гитлер не поверил ни единому слову из этого важного разговора. На него большее впечатление произвело провозглашение в конце июля советской власти в трех Прибалтийских государствах — вещь, за которую он торговался и в которой мог винить только самого себя. И так вышло, что несмотря на то, что 16 июля 1940 г. он подписал первую директиву по вторжению в Англию, тринадцать дней спустя Гитлер обсуждал с Гальдером и Йодлем планы вторжения в Россию на случай, если вторжения в Англию не произойдет.

«Барбаросса»

Когда две державы столь напуганы и с таким подозрением относятся друг к другу, как это было между Германией и Советской Россией после завоевания Гитлером Запада, вооруженный конфликт представляется неизбежным. И все же не было ничего такого в том, что Советский Союз совершил в июле 1940 г., чего бы полностью не следовало ожидать в рамках секретного протокола от 23 августа 1939 г. То, что в июле 1940 г. наступил момент, когда Гитлер объявил о своем решении напасть на Россию, было вызвано двумя причинами. Во-первых, это было связано с его неохотой «крестьянина из глубинки» заниматься планами своих командиров по морскому вторжению в Англию — нечто не имеющее аналогов со времен изобретения пороха. Нашелся даже какой-то младший штабной офицер, который перевел отрывки из Юлия Цезаря как единственную существующую в истории модель. Во-вторых, это произошло благодаря мнению, которое укрепилось в уме Гитлера вместе с успехом торгового пакта с СССР, — мнению, что он, став хозяином европейской части России, будет обладать беспредельными природными ресурсами. Это обладание свело бы на нет британскую морскую блокаду Германии или даже совместную англо-американскую блокаду континента. Капитуляция Советского Союза помогла бы справиться с англо-американской морской мощью. Гитлер редко принимал всерьез операцию «Морской лев», кроме как способ обмана, ведения отвлекающих действий.