Шрифт:
Закладка:
Меня никто насильно не держал, я могла просто отказаться выходить замуж за Хамзата и… все? Да бред же! А потом цепляюсь за последнюю фразу.
— Мадину? Я привязала к стулу Мадину?
— Да, — подает голос спутница Изеты, которая до этой поры помалкивала, — бедная девочка выплакала все глаза, пока мы ее нашли!
— Ты нас всех чуть не угробила! — вторит ей старушка с сердитым морщинистым лицом. Это не она выше всех подпрыгивала, пытаясь закинуть мне на голову платок? А тут смотри, как скособочилась…
— Тетя, бабушка, хватит! — бубнит под нос Хамзат. Он стоит рядом, потупившись, и похож на провинившегося подростка, который не знает, куда деть руки.
Я могла бы обвинить их в обмане, но лица всех троих — и мамы Хамзата, и его тетки, и бабушки — пылают таким праведным гневом, что изнутри меня начинает точить здоровенный червяк сомнения. Ну не могут они все быть в сговоре с Максудом! Хамзат да, но они?
Зато у меня много, прям миллион вопросов к мелкой засранке Мадине.
Эта маленькая жаба наплела мне, наврала, а я, дура, уши развесила. Ее прислали меня выпустить, а она так все подстроила, чтобы я бежала через овраги и желательно в одном из них свернула себе шею.
Старалась для подружки как могла. Вот только как она сама себя к стулу привязала?
— За ней брат приехал, Масуд ваш, ему Хамзат позвонил, чтобы он сестру забрал, — вдруг говорит его тетка, высокая и худющая как рыба-игла. — А она сбежала.
Ну вот и настало время сказать всю правду.
— Они сговорились, Хамзат и Максуд, — говорю, глядя на Азата и маму, — я бы так просто не ушла, Максуд хотел…
— Тебе лучше пройти в дом, Марта, — обрывает меня Азат. У матери бегают глаза.
— Но ведь Максуд… — пытаюсь протестовать.
— Пойдем, дочка, — берет меня мама под руку, отворачивается и шепчет так, чтобы только я слышала: — Отец все знает. Он выслал Максуда, ни к чему выносить это на люди.
— Ну раз у вас нет претензий, мы пойдем, — говорит один из полицейских, они раскланиваются с Азатом и идут к патрульной машине.
— Подождите, что значит, нет претензий? — растерянно поворачиваюсь к Азату. — Меня же украли!
— Как украли, так и вернули бы, — жестко отвечает Азат. — Все, уходите, оставьте нас с дочерью.
Он машет рукой в направлении ворот, но тут моя неугомонная свекруха снова подбоченивается.
— Ну уж нет. Я требую осмотра. Пускай ее осмотрит женский врач, чтобы все убедились, что мой сын честный человек. Ваша дочь девственница как и была!
Упс! А вот тут незадачка. Закусываю губу и чувствую, как щеки покрываются румянцем.
«Все, Мадина, поздно. Теперь я не остановлюсь…»
— Ну, хорошо, — растерянно говорит мама и поворачивается ко мне. — Надо ехать, дочка.
— Не надо, мама, — отнимаю руку.
— Но почему? — она удивленно смотрит, и я отвечаю беззвучно, одними губами:
— Потому что я больше не девственница.
Глава 7
Мама смотрит на меня и молчит. Молчит так долго, что я начинаю волноваться, не потеряла ли она сознание стоя и с открытыми глазами.
Но она берет себя в руки, а меня за локти, и ведет в дом.
— Я уведу Марту, — негромко говорит она мужу. Тот если и удивлен, то не подает виду. Согласно кивает и поворачивается к притихшим женщинам, заложив руки за спину.
Вот за что я уважаю местных мужчин, они умеют «держать лицо». У Азата на лице ни один мускул не дрогнул, не то что моя несостоявшаяся родня. Вертятся как ужи на сковородке, галдят.
— Ну что вы опять раскричались, — морщится отчим, — сороки.
— Я требую осмотр! — кричит мать Хамзата. — Мало что она потом вам расскажет, и ты, Азат, первый потащишь моего мальчика в полицию!
— Мы никуда отсюда не уйдем! — вторит ей тетка Хамзата.
— Вот чертовы бабищи, — хлопает себя по бокам Азат, — дайте девочке отдохнуть с дороги!
Что они отвечают, я не слышу, мы входим в дом. Первое, что бросается в глаза, моя сумка, неужто «свекруха» захватила? Но мама берет меня за плечи и разворачивает к себе.
— Скажи, что ты пошутила, Марта! Что это неправда!
— Нет, мама, это правда. Я провела ночь с мужчиной, и я больше не девственница. Меня не насиловали, если что, — добавляю поспешно.
Мама хватается за сердце и оседает на мягкий пуф.
— Как ты могла? Боже, что же теперь будет?
— Мам, а что может быть? — спрашиваю осторожно. — Это мое тело, мне двадцать лет. Я совершеннолетняя гражданка другой страны. Сажусь в самолет и лечу домой. Все.
Но мама смотрит на меня так, будто я сейчас сморозила несусветную глупость.
— Про тебя Азат сговорился. С хорошим человеком, достойным, ты еще в школе училась. Его зовут Тузар Данбеков.
— Сговорился? — удивленно переспрашиваю, теряясь в догадках. — О чем, мама?
— О замужестве твоем, дочка, — теряет она терпение, — а ты думаешь, тебя Азат учил в Швейцарии? У нас нет таких денег, откуда? Это все Тузар. Он добрый, щедрый, каким бы мужем тебе был! И где теперь брать деньги, чтобы ему выкуп за тебя обратно отдать? Придется все продать…
Она горестно качает головой, а я пытаюсь переварить то, что услышала.
— Это что же, — говорю, — твой муж взял за меня выкуп еще три года назад?
— Четыре, — кивает она, — они решили ничего тебе не говорить. Я хотела рассказать, но Азат запретил. Тузар отправил своих людей, они охраняли тебя в Лозанне. Если бы ты знала, могла догадаться.
— Охраняли? — шокировано спрашиваю. — Но зачем?
— Как зачем? Чтобы ты невинность сохранила.
— Опять невинность, — стону я, — далась она им всем…
Обхватываю голову руками. Я же думала, что просто никому не интересна, а это меня, оказывается, для какого-то Тузара берегли. Полный треш.
— Ты как приехала, отец Максуду поручил тебя охранять, — полушепотом продолжает мама, — а я как чувствовала. Говорила, Азату, что надо его отправить
