— Птенчик мой, запомни — у меня нет никого ближе и дороже тебя, Саша, — я всхлипнула, уткнувшись в его лацкан пиджака, чтобы скрыть торжествующую улыбку. — Но! — я вздрогнула и невольно подняла глаза на папу, который смотрел на меня с укором и снисходительностью, — еще один такой «концерт», и замуж ты не пойдешь, — я глянула уже более заинтересованно, — а побежишь, — «ласково» улыбнулся мне папа, а я невольно сглотнула — знаем мы, эту улыбочку. Все его конкуренты знали, а потому боялись и уважали Сокольского. — Птенчик, сама, весело помахивая букетом и с фатой за спиной по ветру. Я, конечно, переживу, если мы с Кильдеевым не объединим капиталы, но терять перспективы выхода на новый уровень не намерен.

Хотела было возмутиться и вставить свое веское слово, но отец остановил меня всего одним жестом. Пришлось дослушать.

— Саша, до свадьбы всего ничего. Остались сущие мелочи, и представь, что все летит к чертям? — представила. Кивнула, соглашаясь, и папа продолжил. — Ты сама хотела замуж, — ага, как же?! Хотела я, угу. Сам поставил перед фактом, — мой взгляд все сказал ему, и отец усмехнулся, впечатлившись. — Ну, хорошо! Идея была наша с Азимом, хоть я и сомневался в ее успехе. Но мне казалось, что, ни ты, ни Бахтияр, не против обручения? Так? — я пожала плечами, потом кивнула. — Тогда в чем дело? Предсвадебный мандраж? Но я для того и устроил тебе ту вечеринку, чтобы ты отвлеклась, расслабилась. Через две недели проведем официальную помолвку, как того требуют твои будущие родственники, потом свадьбу. Так Азим настаивает, какой-то их обычай, — потер подбородок папа, а я невольно скривилась. Мне столько предстояло узнать, чтобы влиться в их семью, хотя Бахти пообещал, что никто не станет от меня что-то требовать. — Но традиции другой семьи надо уважать, — щелкнул меня по носу папа, а я вздохнула, соглашаясь. Они и так идут навстречу нам, так что это лишь малая жертва с моей стороны. Да и Бахтияр больше воспитан по светским законам, а не по вере, пусть и соблюдая некоторые каноны.

— Пап, — я все-таки решила высказать свои сомнения, да и он, кажется, успокоился, — а если я все-таки передумаю, ну… или…

— Саша, — снова вздохнул папа, — ты уже взрослая девушка и должна отдавать себе отчет в том, что от твоих действий будет зависеть не только твоя жизнь, но и… ладно, пусть не жизни, но интересы других людей. Тех, которые работают в двух наших компаниях. Они тоже трудятся, что обеспечивать свои семьи, и для них слияние наших компаний — возможность карьерного роста, новые перспективы в работе. Более высокий уровень заработной платы, в конце концов, — спокойно произнес отец, а я захлопала глазами, не понимая, к чему он клонит. — И твои прихоти не должны влиять на это…

— То есть… шантаж, — склонила я голову, обдумывая его слова.

— Нет, но ты моя дочь, и в конечном итоге, все отойдет тебе. К вам с Бахтияром, — произнес папа серьезным тоном. — Он тоже сейчас вникает в дела компании своего отца, и раз ты отказалась от такой возможности, выбрав совершенно другую специальность, придется мне позаботиться о том, чтобы сохранить все для тебя и ваших детей в будущем. Я уже не молод, как ты видишь…

— Прекрати! Ты словно собрался помирать, — разозлилась я, обходя кресло и обнимая его за шею. Отец откинулся на спинку, расслабляясь, а я уперлась подбородком в его плечо. — Па, ты еще молод, и мог бы…

— Саш, никто не знает, сколько, кому отмеряно, — погладил он меня по руке, — и я боюсь за тебя, твое будущее. Не хочу, чтобы… ты не представляешь, сколько слетится «стервятников», чтобы отнять у тебя все это, — он неопределенным жестом указал на стены кабинета. — Я выбрал тебе самого надежного мужчину, спутника по жизни. Вы не испытываете друг к другу неприязни, а это уже большой плюс. Пусть большой любви не будет, но будет уверенность в завтрашнем дне, в будущем твоих детей, моих внуков.

— Пап, — я невольно покраснела от его слов. Нет, я, конечно, невинна, но знаю, что детей находят не в капусте, да и сейчас… разве делают из отношений мужчины и женщины тайну? И Крис постоянно делилась «подробностями». Только с папой мы никогда такие темы не обсуждали, и слышать из его уст о внуках…

— Единственной причиной, по которой ты сможешь отказаться от свадьбы — неверность. Его или твоя, — я удивленно посмотрела в лицо отцу, которое сейчас застыло, словно маска. — Об этом есть пункт в брачном договоре, и Кильдеевы — старший и младший — оба в курсе. Все, Александра, иного способа избежать этой свадьбы — нет. Я сделал все, чтобы ты была счастлива в супружеской жизни, оградил тебя от того… через что прошел сам, — желваки на его скулах побелели и сжались, а я только сильнее обняла его за шею. — Если будут обоснованные доказательства, то возможен развод. Но! Подумай, прежде чем действовать порывисто, как ты это любишь, Саша, ведь от тебя тоже многое зависит.

— Хочешь сказать…

— Хочу сказать только то, что уже сказал, — вздохнул отец, и я освободила его от своих объятий. Он меня взял за руку, заставляя обойти его кресло, и усадил на свои колени, как когда-то в детстве. — Дочь, ты слишком порывиста и резка — понимаю, молодость, да и характер… мой! Ты взбалмошна, в меру эгоистична, и тебе нужен тот, кто будет гасить твои эмоции. Нужен мужчина уравновешенный, спокойный, кто будет действовать с холодной головой…

— Разве Бахтияр такой? — с сомнением произнесла я. Он мне сегодня чуть истерику не закатил, да и в тот вечер, когда я попросила его отвезти Кристину домой.

— Такой-не такой, но станет, когда почувствует ответственность за собственную семью, — проговорил папа, качая меня в своих объятиях. — И еще, детка… тебе бы забеременеть…

— Папа! — я даже подскочила на его коленях, — ты что такое говоришь?! Мне всего двадцать два, какие дети?!

— Это повысит вашу с женихом ответственность, да и ты станешь спокойнее, — закончил отец, подталкивая меня. — Все, беги, тебе пора, а мне надо работать.

Я чмокнула его в бритую щеку на прощание, заметив в его глазах стоящие слезы. Эк, его проняло! Расчувствовался… но, кажется, он прав — пора соблазнить своего жениха, а то все хороводы водим вокруг моей «чести», а они, оказывается, уже внуков с Азимом ждут. Да и чего мне бояться? Свадьбе все равно быть.

— А что с приютом? — я все-таки не удержалась от вопроса, уже на