сахар и хлеб стали выдавать порционно. Гостям это очень не понравилось, они втихомолку стали жаловаться на архимандрита, но на чай все же приходили самым аккуратным образом, даже более охотно, чем в церковь на богослужения.

Стол у миссионеров был один, общий. В столовую приходили все вместе, во главе с архимандритом. Перед вкушением и после вкушения пищи вычитывали положенные молитвы. Блюда были простые, постные, из овощей, зелени и рыбы, но очень питательные. Мясо не допускалось, горячительные напитки – точно также. Иногда время от времени устраивались так называемые званные обеды для чинов Генерального Консульства, но они, обеды эти, тоже были весьма скромными. Словом, в пище и питии всегда соблюдалась строгая умеренность, простота и скромность, излишеств никаких не допускалось.

Что касается труда, то он, как уже говорилось выше, распределен был сообразно способностям каждого. Кроме возложенных послушаний, все члены Миссии должны были в свободное от занятий время изучать корейский язык, для чего приглашены были учителя корейцы, ежедневно дававшие уроки, за исключением дней праздничных и предпраздничных.

И так все, кто состоял в Миссии, находились при деле; каждый выполнял определенную работу. Без дела никто не оставался. Такой порядок наблюдался в течение всего времени управления Миссией о. Павлом, т. е. в течение 6 лет.

Миссионерские труды о. Павла

С прибытием в Сеул о. Павел не замедлил обратиться с проповедью слова Божия к язычникам. Для этой цели он предпринимал время от времени поездки, иногда совершал целые путешествия по Корее, стараясь сеять везде и всюду семена веры Христовой, особенно там, где находил отклик со стороны туземного населения. Чтобы привлечь большое количество последователей, устраивал общие беседы, часто со световыми картинами из жизни Спасителя и Божией Матери. Беседы проводились обычно в гостиной его покоев, или же в убогой фанзе бедняка-корейца, если о. Павел оказывался в глухой отдаленной провинции. Характер бесед был преимущественно вероучительный и нравоучительный с приведением примеров из истории церкви христианской и жизни подвижников благочестия. Число слушателей бывало неодинаковое: оно зависело и от времени года и от состояния погоды, но, в общем, все же собиралось значительное количество интересующихся вопросами веры, особенно женщин и детей. Нет сомнения, что большинство из них приходили из простого любопытства, или по-здешнему выражению, «покугенить», т. е. посмотреть на иностранного проповедника, но бывали и такие слушатели, которые, умилившись сердцем от всего слышанного, тут же на собрании изъявляли желание креститься. Правда, количество последних было незначительно, они являлись скорее исключением из общего числа слушающих.

Подготовка к крещению продолжалась от нескольких месяцев до одного года и более, смотря по тому, кто как готовился, насколько ревностно и прилежно. Перед крещением сдавали экзамен по краткому катехизису и священной истории. Выдержавшие экзамен, допускались к крещению, не выдержавшие – отстранялись до поры до времени. Крещение в большинстве случаев происходило перед Великими Праздниками: перед Рождеством Христовым и Пасхою, но бывали случаи, когда крестились и в другие дни года, особенно в селениях, где принятие крещения зависело от приезда миссионера.

С открытием станов дело проповеди стало осуществляться в более широком масштабе и систематичнее, особенно там, где функционировали школы и молитвенные дома-часовни с очередным богослужением.

Распространяя веру Христову, о. Павел верил в плодотворность своей работы и не менее того верил в духовную восприимчивость корейцев. Насколько он был убежден в последнем, можно видеть из его брошюры «Современное положение христианских миссий в Корее», в которой он с присущим ему рвением доказывает, что корейцы подготовлены к принятию христианства. Вот что он пишет, между прочим, по этому поводу: «Еще до поездки в Корею мы интересовались вопросом о религиозности корейцев и подготовленности их к христианству. Мы расспрашивали официальных лиц, которые близко стояли с корейцам, в особенности Уссурийского края, и получили единодушный ответ: корейцы не религиозны, корейцы не подготовлены, корейцы ленивы и т. д.

Не скроем, что такие отзывы опечалили нас, но, к счастью, мы оказались жертвою и своей неопытности и неопытности лиц, которые так решительны были в своем суждении по очень сложному вопросу. Теперь, ознакомившись с положением дел на месте (в Корее[90]) и изучив факты, опубликованные в печати, мы должны были прийти к заключению, что трудно судить о религиозности отдельных лиц и по преимуществу целого народа и что может сложиться ошибочное мнение у людей, быстрых в суждениях. Трудно судить о религиозности другого народа, во-первых, потому что на характер и обнаружение религиозной жизни смотрят обычно со своей точки зрения, так сказать, меряют других своими духовными идеалами, разумеется, неправильно; во-вторых, религиозные проявления часто скрываются от постороннего наблюдателя и, наконец, в-третьих, религиозные потребности могут лежать под самым тонким слоем равнодушия и затем проявляться с силою во всякий последующий благоприятный момент, пропущенный наблюдателем»…

Вся предыдущая история корейской церкви[91], говорит автор брошюры, история в некоторых отношениях беспримерная, написана кровавыми буквами. История эта громко заявляет о том, какою массою крови и ужасных бедствий, гонений, приобрели и отстаивали корейцы свое верование[92]. И не только отстаивали, но и отстаивают, ибо пролитие крови христиан-корейцев и гонения на них не прекращаются до наших дней. И еще недавно (1900 г.) на острове Квельпарт и на островах юго-западного побережья Кореи произошли неслыханные по жестокости избиения христиан озверевшей грубой чернью, науськанной злонамеренными людьми из-за угла.

Объяснить такие исторические факты увлечением, расчетливостью или стечением обстоятельств, заставляющих корейцев испить мученическую чашу, никак нельзя: того не допускают и многократность, и длительность событий, и самая широта и глубина исторических фактов. Автор брошюры утверждает, что если проследить историю корейской церкви, то мы встретим не мало фактов, говорящих не только о религиозности корейцев и расположению их к христианству, но и о богатстве их религиозной натуры, о способности их к героизму как высшему проявлению духа[93].

Насколько правильно это мнение почтенного автора, не беремся судить. Мы знаем, что в характере каждого народа есть положительные и отрицательные стороны, следовательно, определять религиозные наклонности народа на основании стойкости прежних мучеников едва ли правильно. Не будут ли такие выводы поспешными?

Вообще, нужно сказать, о. Павел идеализировал корейцев, он ожидал от них какой-то особенной религиозной восприимчивости, надеясь, что они вот-вот соединятся с верою во Христа и единовременно с сим приобщатся к культурным нациям мира. Насколько осуществимы были эти мечты, будущее покажет. Во всяком случае, он стремился осуществить их на деле и ради них трудился не за страх, а за совесть так, как подобает доброму, примерному миссионеру.

Богослужебные переводы о. Павла с русского на корейский язык